рукой, а потом не выдерживает и бросается к нам, пристраивается как-то с боку и старается лизнуть член, выходящий из моего влагалища. Я думаю, что ей наверное, всё ещё не хватает чудесного омолаживающего крема. Вскоре Юля принимается гладить мужа по спине. Тот оставляет меня и накидывается на неё, но быстро кончает, расплескивая семя по животу Юленьки.
Наступает минута отдыха, и подруга, шепнув, что-то мужу на ухо, говорит мне:
— Помнишь, Сонечка, ты вчера хорошо подметила, будто мне ещё предстоит платить по счетам... , — она медлит и продолжает: — У тебя, милая, есть крем для рук в сумочке? Принеси его сюда, пожалуйста.
Я согласно киваю головой и, не стесняясь своей наготы, иду в прихожую, где висит моя сумочка. Вернувшись обратно, я застаю знакомую картину. Юля на полу на четвереньках, а Витя сзади с торчащим прибором. Но только, когда он берёт у меня тюбик с кремом, я понимаю весь его дьявольский замысел и всю тяжесть жертвы моей подруги... Да, он вводит свой член в её зад. Вероятно, это блюдо не часто появляется на их любовном столе. Юля кричит но, скорее от боли, чем от удовольствия, и на ее лице выступают слёзы. Юля инстинктивно дёргается, но рука мужа берёт её за волосы. А я бешено натираю свой клитор и кричу, словно забыв о прощении:
— Вот так, Витенька! Засади этой твари поглубже, отдери её в задницу! Научи, эту поблядушку, как уводить парней у подруг!
Тем временем, Юлины крики боли переходят в стоны наслаждения. Не моя ли ярость так возбудила мою давешнюю разлучницу?... Перед тем, как кончить, Витя вынимает член из зада жены. Тут со мной что-то происходит. Я беру бутылку коньяка, делаю большой глоток прямо из горлышка, видимо для дезинфекции, подскакиваю к супругам и беру багровую головку члена глубоко себе в рот...
Наконец, последний аккорд. Мы лежим в постели все втроём, совершенно обессиленные. Но сон не идёт, и я вновь отправляюсь в путешествие по времени:
— Ты знаешь, Витя, а ведь мы с Юлькой и до твоего появления, бывало, устраивали себе праздник в постели.
— Да, — подхватывает Юля. — Ты даже не знаешь, какие отношения ты разбил, проказник.
Говоря так, она начинает поглаживать мою грудь. Я отвечаю ей поцелуем. И скоро мы старательно лижем друг друга в 69-й позе. Вите остаётся только наблюдать...
На следующий день я продрыхла почти до полудня, полностью оправдав своё идиотское имя. До вечера, мы ещё все приходили в себя, не говоря о ночном веселье ни слова, а вечером, как в студенческие годы, пошли в театр. И даже не просто в театр, а в оперу. У меня с собой было вечернее платье, и я не ударила в грязь лицом перед супругами. В театре всё прошло как обычно. Разве что молодые девчушки таращились на солидного мужчину, приведшего с собой двух уже, как им казалось, немолодых женщин. Эти девчонки забыли бы о сцене, если бы только знали, какое восхитительное представление давали эти трое прошлой ночью! Но то представление было не для посторонних глаз. Да ещё Виктор в антракте касался, будто случайно, то моей груди, то груди его жены. Эти касания даже убеждали меня, что вчерашнее волшебство повторится.
Но оно не повторилось. А на следующий день Витя и Юля провожали меня на вокзал.
— Спасибо вам за всё! — искренне поблагодарила их я, когда до отправления оставалась минута.
— Тебе, спасибо, Соня, — ответила моя подруга, чмокнув меня в щёчку, а потом быстро отдала мне какой-то бумажный пакет. Позднее, разглядывая его в вагоне, я обнаружила в нём диск и записку. В записке, написанной Юлиной рукой, говорилось: «Первый раз, Соня, ты подарила мне счастье, когда познакомила меня с моим будущим мужем. Прошлой ночью, ты вновь осчастливила меня. Поэтому мы дарим тебе этот диск, где отображён весь наш ночной восторг. Другая копия, останется у нас, на память».
Прочитав записку, я ушла в недавние переживания. Из них меня вывел голос моей
