Как я иногда жалею, что нет с собой видеокамеры. Впрочем, эту сцену, пожалуй, в передачу «Сам себе режиссер» не приняли бы...
Еду как-то в электричке... Середина буднего дня, народа в вагоне не очень много — два-три человека в каждой плацкарте. Подъезжаем к станции «Лесное». Здесь обычно мало народу садится, в этой местности элитные коттеджные посёлки, их жители на электричках не ездят. Входит дамочка лет двадцати пяти — одета дорого и стильно, накрашенная, ухоженная, с розовой сумочкой и довольно большим баулом через плечо, а самое примечательное — собачка маленькая лохматая на руках. В общем, полный набор светской львицы. Весь вагон на неё сразу внимание обратил — не часто в пригородной электричке подобный экземпляр встретишь. А она, видимо, тоже в электричке давно не ездила. Идёт по проходу, губки поджала брезгливо, смотрит по сторонам — место себе выбрать не может. Тут мужичок пьяненький, там три бабульки с корзинами, дальше — плевок какой-то на полу. Прошла вагон до конца — делать нечего, развернулась, потопталась немного и устроилась у самого выхода, рядом с двумя прилично одетыми подростками. Поезд тронулся, она в окно уставилась, лицо обиженное, собачку гладит. Ну, пассажиры поглазели — поглазели на неё, и забыли вроде бы.
Проезжаем остановки две-три. На очередной станции дверь с грохотом распахивается, вваливается мужик... Ну явно тоже не завсегдатай пригородного железнодорожного транспорта. Тёмный деловой костюм, явно из дорогого магазина, галстук, ботинки начищены до блеска. Мужик здоровый, как шкаф, лет сорока наверное, бритый наголо. Стремительно летит по проходу, озирается, ищет явно кого-то. Вид угрюмый и свирепый одновременно.
Добежал до гламурной дамочки — затормозил так, что аж вагон затрясся. Как заревёт:
— А-а-а!!! Вот ты где! Далеко ли собралась, сучка?
Она аж подскочила и взвизгнула, увидев его. А мужик собачку у неё из рук выхватил и на пол швырнул, та тоже завизжала. Потом подросткам говорит:
— А ну пошли отсюда!!!
Пацанов тут же как ветром сдуло. Весь вагон шеи вывернул — смотрит, что дальше будет.
А мужик решительно ремень из брюк выдергивает:
— Ты мне побегаешь, б... ! Я тебя гулять то отучу!
Дамочка в испуге к окну прижалась, лицо пятнами пошло, кричит:
— Ты что, с ума сошёл, здесь же люди!
— Это не люди, это пролетарии, — ухмыляется, а ремень уже вынул и наготове держит.
Бежать ей некуда — он выход собой перекрыл. Дамочка сделала жалкую попытку в соседнюю плацкарту перелезть. На скамейку встала, хотела через спинку перешагнуть, а мини юбка то узкая, нога не поднимается, так она и застряла. А он с той стороны забежал, схватил её за волосы, через спинку перегнул. Сам на скамейку вскочил и голову её между ногами зажал. И оказалась она в интересной позе. Руки и голова на одной скамейке, ноги — на другой, в соседней плацкарте, а задница в задравшейся юбке — наверху, на спинке. Дамочка вырывается, пищит что-то про людей, что стыдно, мол, умоляет не делать этого.
— Стыдно??? А шляться не стыдно? — орёт мужик.
Задирает ей юбку ещё больше на спину, трусы рывком спускает до колен и начинает её с размаху ремнём хлестать. Визг, вопли на весь вагон. Ей реально очень больно — такой крендель здоровый, и лупит со всей силы. На торчащей кверху загорелой заднице вспухают один за другим багровые рубцы. Лицо у неё стало пунцово красным, волосы растрепались, глаза — безумные от боли, дёргается вся, ногами сучит, но разве тут вырвешься — против такого лома нет приёма.
— А-а-а, больно, а-а-а, не могу больше, а-а-а, Витенька, прости! — орёт.
Какой-то пожилой мужчина попробовал вступиться — что же вы так с женщиной, говорит.
Витенька на него глянул свирепо, а сам бьет и проговаривает:
— Это не женщина, это жена моя — шлюха! Будешь шляться? Будешь
