выпрыгиваю.
— Блузку!
— Ч... что? — запинается. Вид, значит, делает, что не понимает. Или мозг отключила, но тело-то само живет. Ему меня надо! Ноготки пуговички расстегивают. Блузка на полу, чашки сдвинуты. Сиськи наружу. Разглядываю результат. Ого-го — результат!
Воплощение грез об офисном сексе! Узкая юбка на бедрах, чулочки телесные, трусики малюсенькие, лифчик жесткий в сиськи снизу впивается. За очечками — вызов, пожалуй. Да, ладно, расслабься, оценка — пять. Садись! Не-не, это потом.
— Трусики снимать будешь?
— За-зачем?
Борется с собой, что ли? И хочется и колется? Эх, бабы, не знаете своего счастья! Или вправду не понимает?
— Поворачивайся! Сиськами на стол!
Все делает, сладкая! Наклоняется, попочку вздергивает. Ягодицы упругие, свежие, аппетитные. Трусики только вверху чуть широкие. Саму пизденку едва прикрывает маленькая полоска, очерчивающая губки.
Сдвигаю. Одна ягодица перечеркнута. Эротично. Но дух захватывает от вида самой прелести. Губки розовенькие, нежные, чуть разошлись уже. И влажные. Даже проверять не надо — видно и так. Здорово девчонка завелась. От моего присутствия? Или еще до этого раскочегарилась?
Расстегиваю штаны, достаю Малыша.
— Раскрой киску передо мной!
— А как? — плаксиво. И жалобно. Типа не хочет. На самом деле мозг занят именно проблемой «как».
— Откуда я знаю, как по-блядски? Вот и думай!
Берется за ягодицы, раздвигает. Розовые ноготки, изящные пальчики, впиваются в упругие половинки. Пизденка течет.
Бля, я же не в зад тебя еще буду сейчас иметь. Ладно, и так сойдет.
Приставляю готовую разорваться головку к нежным губкам.
Скулит. Чего уже бояться? Все страшное уже позади. Теперь только наслаждение. Ага, портяхивает ее, чувствует, что сейчас засадят.
Руки на бедра, хрупкое тело на себя. До яиц. Чтобы сиськи по половине стола проехали. Узкая, горячая, влажная. Хрипит, стонет. Уже ей хорошо.
Часто, быстро, до самых гланд. Останавливаюсь часто. Такая узкая, я на взводе — едва не кончаю. Медленно — не могу. Власть над извивающимся, хрипящим, рычащим женским телом. Не могу, хочу порвать ее, засунуть туда, где еще не бывал, так далеко.
Орет, сама насаживается. Ловлю сиськи, сжимаю соски. Ужас — твердые, крупные.
Кончает. Нагибается чуть ли не в пол. Плотно одетые на моего Малыша стенки сокращаются, все хлюпает. Ногти впиваются в мои бедра. Натягивают меня. Я же тебя порву, девочка. Не, орет, ничего не соображает.
Аккуратно отцепляю ноготки. Я же женат, мне эти полукружия ни к чему!
Поворачиваю. Руку на затылок. Губки на скольком члене. Сосет неумело, но я уже на взрыве. Трахаю услужливые губы. Разряжаюсь долго, сладко, мощно. Мышцы все напряжены, что сейчас порвутся.
Глотает. В глазах испуг, неверие в своих возможностях. Но удерживаю, не даю оторваться. Я в тебя верю, девочка, ты сможешь все проглотить!
Приходит в голову:
— Не глотай все! Остаток продержишь во рту час. Ты поняла?
Кивает у ног. Взгляд ошарашенный, умиротворенный. Глажу по голове:
— Хорошая из тебя блядь получается!
Вскидывается. Увядает. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Хотя какой, на хрен, коготок. Уже всю засосало. Так и стоит на коленях. До сих пор потряхивает.
Выхожу, насвистываю «И если вдруг удача запропала... «. Бля, конверт-то!
Возвращаюсь. Съежилась в кресле. Всхлипывает. Подхожу, глажу. Прижимается, затихает. Вот ведь быбы, просто кончить — никак, ласки им и нежности подавай. Шепчу какую-то пургу.
Показывает на рот, в глазах уже чертики.
— Да, глотай, чего уж там! Отвезти? Учти, мне по дороге приспичить может. Ты ж свою долю знаешь.
— Может, познакомимся?
Улыбается, чуть застенчиво, чуть с вызовом. Лицо — примерной ученицы, если бы не пара капель спермы, тело — отъебанной бляди. Опять же встает!
— Я — Александр.
