не устояла перед этим «искренним раскаянием», рассмеялась: «Останемся». Перемирие было налажено.
— Ты — ангел!
Она пристально посмотрела мне в глаза, произнесла: «Я... не такая»
— Ты — демон?
Она улыбнулась.
— Не в этом смысле. Тебе про меня ещё не насплетничали?
— Только то, что ты «безобидная и взбалмошная».
— Мне... больше... женщины нравятся.
Всё встало на свои места... Черт, ну почему женщинам всегда всё самое лучшее?
Но «больше» — это же не «только»?!!
— И мне женщины больше нравятся — у нас много общего, мы и правда родственники! Так хочется тебя потрогать. Не убудет, ведь, а родственнику приятно, — я пошел ва-банк.
Она рассмеялась: «инцест?», ненадолго задумалась: «Не убудет». Подошла. Я развернулся на стуле навстречу к ней, уже не скрывая возбужденного со-стояния. Она придвинулась ближе, встав между моих раздвинутых ног. Я гладил её по спине, медленно переходя на поясницу и ниже. Нежная бархатистая кожа ласкала ладони.
Медленными круговыми движениями, массировал ягодицы. Её веки томно опустились, ротик приоткрылся, она шумно дышала: «У тебя волшебные руки». Я часто это слышал (тяжелее компьютерной мышки я в жизни ничего не поднимал, и руки были мягкие, без мозолей. А определить, где и как надо гладить женщину — не проблема, если её любишь). Но услышать комплементы от лесбиянки... Или нет?... Продолжая одной рукой массировать попку, другой нежно гладил и тихонько сжимал груди, нежными прикосновениями ладоней ласкал набухшие твердые соски. Член касался её ног и готов был взорваться. Она положила руки мне на затылок и притянула к животу. Я нежно, не размыкая губ, стал целовать бархатную кожу, медленно продвигаясь к лобку. Она нетерпеливо направила мою голову вниз.
Я стянул с неё трусики, она слегка раздвинула ноги и подалась тазом вперед, подставляя языку сокровенное место. Восхитительный аромат женского лона вскружил голову. Я стал медленно лизать по всей длине пухлые губки, изредка просовывая язык в горячее влагалище. Она мелко дрожала и нетерпеливо подставляла мне клитор. Сдавшись, я обхватил этот нежный бутончик губами и стал быстро хаотично водить по нему кончиком языка. Она еще сильнее прижала к себе мою голову и застонала. Я поднял глаза: её веки были полузакрыты, взгляд — отрешенным, она склонила голову набок, приоткрыла ротик и лизала верхнюю губу, вторя движениям моего языка. Я стал нежно сосать клитор, как маленький член, ввел в неё два пальца и, нащупав маленький шершавый бугорок, начал его поглаживать кончиками пальцев. Аня откинула голову назад, затряслась всем телом, бедра судорожно сжались, влагалище ритмично сокращалось, плотно обхватывая пальцы, из него обильно потекла смазка: она кончала. Долго, с протяжным стоном, что-то лопоча, чередуя русский с эстонским. Потом она обмякла, я едва успел подхватить её и усадить на колени. Она прижалась ко мне, подогнула колени, обвила шею руками и затихла. Милый, нежный... , всё-таки, ангел?
Я ласково перебирал её шикарные волосы и не мог насладиться их ароматом. Она, казалось, уснула, и я боялся нарушить этот ангельский сон. Сколько прошло времени, сказать не берусь: минута, десять, час. Вдруг она, широко раздувая ноздри, с закрытыми еще глазами, начала обнюхивать моё лицо, напоминая слепого щенка, тыкающегося в мамкин живот в поисках сиськи. Я давно уже чувствовал его: её влагалищные выделения на моих губах постепенно приобретали этот пронизывающий мозг запах жаждущей секса женщины. Она с наслаждением вдыхала его: «Ты обалденно пахнешь»
— Это ты.
Она отстранилась от меня, удивленно захлопала ресницами и, как будто совершая величайшее открытие, серьезным тоном продекламировала: «Я обалденно пахну!»
Не сговариваясь, мы, выдержав «мхатовскую паузу», одновременно ... рассмеялись.
Я... влюбился?..
Она прищурилась и
