ломаться, не получилось. Когда пьяные русские люди начинают просить, отказать сложно, и себе дороже. Решил исполнить коронный номер, чтобы отвязались: начиналось всё с медленной салунной музычки. Иришка по моей команде налила рюмку водки и поставила на самый край пианино сверху справа.
Постепенное увеличение темпа до presto, плавный переход в четвертую октаву и тремоло (быстрое чередование двух нот, по типу барабанной дроби). Одновременно свободной рукой берется рюмка и замахивается! Рюмка ставится и с новой силой продолжается музыка двумя руками с возвратом в первую октаву. Без закуски.
В наших компаниях все уже привыкли, и то нравилось, а здесь был фурор! Я уже собирался вставать, не реагируя на вопли «бис», но тут заметил Аню. Она стояла в дверях комнаты и... улыбалась уголками губ: ангел с серебристыми волосами в облегающем серебристом платье с огромными серыми глазами. Очевидно, она застала кульминационный момент выступления. Меня поперло. Я заиграл классику. Не в смысле, «классическое произведение», хотя оно таковым и является. Я заиграл «классику соблазнения женщин» — сонату для фортепиано № 14 до-диез минор, op. 27 № 2 Бетховена. Больше известная как «Лунная». Многие считают, что вся соната — это Аdagio sostenuto (первая часть). Но, когда она сыграна, и женщина уже растаяла и потекла, начинается вторая — Allegretto! Тогда она отдается. Но только, если играешь сам. И если вы вдвоем.
В сложившейся же ситуации пришлось безрезультатно доиграть все три части. В полной тишине. Похоже, все даже дышать перестали. Играя, я всё время смотрел на Аню, давая понять, что это только для неё. А она, заворожено, на мои руки. Я был наверху блаженства. Это стало моим самым любимым, самым чувственным исполнением «лунной».
Когда я закончил, толпа опять стала орать «бис!». А Аня опять ушла в спальню. Я сказал: «водки таперу, он устал!» В России это работает «на ура!». Все тоже сразу захотели водки и забыли и про Бетховена, и про пианино, и про меня. Вакханалия продолжалась!
С небес на бренную землю меня опустил голос моей возлюбленной: «Ты что на нее так пялился?»
— Ну, красивая же... — начал было оправдываться я,
— Да, ладно, успокойся, очень красивая! Вот бы её отодрать, да?
— Да!
— И это ты мне говоришь?
— Я не один, мы вдвоём! — процитировал я фразу из мультика, подражая голосу Суслика.
— Люблю тебя, — она рассмеялась, поцеловала меня в губы и, пошатываясь, направилась к группе парней с требованием «налить красивой несчастной одинокой женщине».
Из двух вариантов «пойти к Ане» и «с горя напиться» я, как истинно русский мужик, выбрал второй.
Определившись, стал реализовывать поставленную цель: взял со стола бутылку коньяка 0, 7 «Remi Martin» VSOP, коньячный бокал, положил в большую тарелку закуску (салаты, приличную часть изумительного рождественского гуся, рис) и в гордом одиночестве устроился в кресле за журнальным столиком. На многочисленные назойливые предложения «присоединиться» отвечал вежливым, но твердым отказом, ссылаясь, словно опытная замужняя женщина, на «головную боль». Великолепный мягкий коньяк, который не перехватывал дыхание, а разливался по горлу и в груди приятным теплом, и обильная, довольно калорийная закуска сыграли свою роль: я перестал хмелеть и остановился на той стадии алкогольного опьянения, когда голова приятно кружится, но довольно светлая, всех любишь, тянет на подвиги и на секс. Но интересовали меня вовсе не женщины. Воспоминания ТОГО Нового Года и возбуждающий бугорок в Сашиных штанах вызывали животное желание отдаться. Низ живота ныл.
Когда бутылка закончилась, в квартире остались только я, Ирина, Саша и Андрей. И Аня, где-то в своей комнате. Не в силах справиться с возбуждением, пошел в ванную. Разделся, встал под холодный душ — не помогло. Сделал воду теплей, сел на корточки и стал круговыми
