другое — тут не изменишься. — Она кивнула, понимая, что против такого довода не поспоришь — А если я захочу тебя отдать своим друзьям — ты будешь их обслуживать?
— Если этого хочешь ты, и это доставит тебе удовольствие — я выполню все... Конечно, я буду удовлетворять друзей, по твоей просьбе.
Стас, улыбнулся, вынул ноги из её влагалища, и попросил показать дырку.
Она попыталась лечь на лавку, раскинув ноги, но он пресек её попытку — «тут темно: пошли в предбанник».
Выйдя в предбанник, Стас сел в кресло, девушке же предложил лечь перед креслом — но так что бы влагалище было наверху. Она приняла позу типа «березки», только ноги широко развела и закинула перед головой.
Стас смотрел в открытое влагалище, ощупывая его по краю — влагалище так растянули, что внутри было видно даже колечко шейки матки.
Он взял со стола сигареты, и не разрешая девочке сменить позу закурил, стряхивая пепел во влагалище. Пока курил думал, как потушить сигарету — об тело девочки, или не мучая ее потушить в нормальную пепельницу, но окурок бросить ей во влагалище.
В свою очередь девочка и не сомневалась, что окурок будет тушиться об нее. В какой то мере она даже хотела этого: ведь это способ показать и свою преданность и свою выносливость. И действительно, Стас докурив воткнул окурок в плоть половой губы, кинув бычек затем во влагалище. После чего резко развернул девочку к себе лицом.
— Я хочу писать. Можно нассать тебе в рот?
— Мы же договорились — я буду выполнять все твои желания и если что-то хочешь, делай, не спрашивая.
И взяла его член себе в рот. Тут же ей в горло ударила струя мочи — она чуть не поперхнулась, не ожидала, что он начнет так быстро. И еле успевала сглатывать, что бы не пролить на кресло и пол. Как только он закончил она старательно язычком вылизала его канавку, что бы не одна капля на осталась, пытаясь отдышаться после мощной струи.
Стас же встал, подошел к столу, и достал оттуда свечи, поджег одну, и не разрешая девочке встать, наклонил свечу, так что бы на нее капал воск.
Сначала он капал девочке на загривок, она от каждой капли вздрагивала, а он медленно переносил свечу, так что бы капли стали падать на спину, попу.
Потом, приказал ей лечь на спину. А сам взял еще три свечи, зажег их вместе начал уже обильно лить плавленым воском ей на грудь, живот, лобок.
Можеть быть она хотела лежать и не шевелиться, пытаясь показать, что в состоянии вытерпеть — но воск, лившейся на тело, стекающий по ее складкам, затекающий под спину, не давал расслабиться. Горячий воск накапливал боль не меньше, чем мороз и снег утром. Инстинктивно, под струю расплавленного воска она пыталась поставить еще не обожженную кожу — и сразу же обжигала и этот участок. В свою очередь воск почти сразу же застывал, оставаясь на коже коркой. Совсем плохо было, если сверху воск застывал, а внутри под коркой, ближе к телу все еще оставался расплавленным — сжигая кожу. К концу подобной экзекуции она уже мечтала снова выйти на снег, что бы хоть как то охладить тело. И ей повезло — Стасу надоело поливать её воском, и он, остановив экзекуцию, послал её на улицу — взять дрова, что бы подкинуть в печь.
Хотя ступать по снегу было больно, но она задержалась на улице — попытавшись вынуть окурок из влагалища, и счищая с себя воск. Прижав холодные, со снегом дрова к груди, что бы дать ей возможность остыть, после воска, она вернулась в баню.
Стас уточнил, по-прежнему ли хочет ли она остаться, поскольку во второй день, испытания будут жесче, и если она не хочет он готов отвести её сейчас же домой, больше не требуя ничего, кроме как не доставать его.
Она с ужасом слушала его речь, и упав на колени обхватив его ноги, сказала что никуда не уедет, ей очень хорошо, и она готова дальше реализовывать его фантазии.
Он молча кивнул, став подкладывать дрова в
