промежность, он любил слушать о ее бывших мужчинах, рассказывать ей свои фантазии, порой настолько сумасшедшие, что у нее кругом шла голова, любил вылизывать ее, слушая как фантазирует она. А когда она кончала, каждый раз он фотографировал ее, оставляя себе на память частичку каждого их совместного «приключения». Единственное о чем он всегда жалел — в его коллекции не было фотографии с того дождливого дня... только потом, спустя почти год после их расставания он прислал ей отпечаток 30*40, где была изображена аналогичная ситуацию с ним и моделью. К фотографии была приложена короткая записка, со словами «даже на 50% все равно не то».
Но самым запоминающимся днем их общения, для нее стало утро одного понедельника. Когда вместо душного офиса, она решила поехать к нему в мастерскую, где он как раз собирался, после продуктивной ночной съемки мужского нижнего белья для одной известной компании. Там был он и двое моделей — симпатичные юноши Григорий и Саша, как они представились ей сами. Они были еще толком не одеты и на удивление порядком возбуждены, поглядывая на нее таким заинтересованным взглядом, что это было трудно не заметить. «Они пол ночи любовались нашим домашним альбомом», лишь ответил он на ее улыбчивый заинтересованный взгляд, «Надо было чтобы их трусы выпирали». В этом был весь он — никаких тайн, виляний вокруг да около, никаких мыслей о том что мальчикам можно было бы показать любую из своих моделей или хотя бы плейбой.
«Ты лучше», просто констатировал он, как всегда догадываясь какие мысли могли прийти ей в голову в тот момент — после того как они пару неделю к ряду мыслили «вслух», не скрывая друг от друга даже желаний «пойти срочно в туалет», угадывать чужие размышления было не такой уж и сложностью.
Григорий и Саша были симпатичными, как и положено мужчинам моделям. Не андрогинными костлявыми подростками, которые в моде в глянцевых журналах, а обычными ухоженными молодыми, как она называла такой типаж, мужчинками. Она хотела их. Хотела как и всех ослепленных желанием ее тела мужчин, которые находились с ней рядом — с тех пор как она лишилась девственности она никогда не умела, да и не хотела учиться, отказывать себе в получении удовольствия. Кто-то предпочитает сигареты — она предпочитала мужчин. В конечном итоге, как часто она успокаивала свою совесть, напоминавшую ей про морали, диктуемые обществом, зависимость от члена мужчины куда более полезная никотиновой или хотя бы кофеиновой зависимости — в крайнем случае тебя просто не поймет часть людей, на чье мнение, в общем-то, ей давно было плевать. Она хотела их так, как ей недавно фантазировалось в душе, когда он ласкал пальцами ее клитор и проникал языком ей в анус, а она вспоминала свое восьмое марта, тогда еще с другим мужчиной и мулата-официанта Дениса. Ей хотелось того ощущения снова. «Я хочу их», выдохнула она ему на ухо, когда он на глазах у мужчин обнял ее, гладя рукой ее ягодицы, «Помнишь, я рассказывала тебе в душе». Он помнил — его член и без того уже поднимавшийся, когда он только коснулся ее тела, ощутимо шевельнулся в его брюках, а сам он только кашлянул, расстегивая молнию на ее кофте и обнажая ее плечи. Он повернул ее к мужчинам лицом, плотно прижался к ее спине и, присобирая подол ее платья, медленно поднимая его вверх, приказал ей сказать это громче, чтобы они все услышали сами. Такая ситуация была абсолютно нова для нее, чем бередила сознание, заставляя ноги немного дрожать. Наконец, собравшись с силами и окончательно решившись, она тихим голосом повторила свое желание, глядя им в глаза. «Громче», велел он, когда те и без того согласные, уже сделали шаг ей на встречу, жестом давая понять чтобы они пока стояли на месте.
В какой-то момент ей показалось что она не сможет — одно дело откровенно говорить свои пошлые мысли и желания кому-то одному, кто проводит с тобой рядом почти каждую ночь и совсем
