сексе.
Супруга, стройняшка, красавица, секси (каштаново-русые струи волос по подушке), лежавшая топлесс, сгорала, сжигаема дикою страстью.
Секса хотелось. Безумно, безумно.
В надежде, что завтра после бокала вина, после клуба будет дикая страстная ночь — уснула она. Спала она тихо, беззвучно, как ангел. Мила — таким редким именем звали её.
*
На следущий день — всё по плану, и вечером, в клубе они выпивали.
Диана была в платье белом коротком; и сразу бросалось в глаза отсутствие лифчика. Мила же — в красном, красивом, манящем и тоже коротком, а по плечам: шолкопады каштанного цвета волос.
Пили шампанское, дети ели десерты. Уютно, красиво, по-кайфу. Народу хотя и немного, но столики заняты все. Приятная музыка, официантки, бармен ловко шейкером тряс...
Меж двух дивных красоток Владимир в блаженном восторге сиял. Он оценивал взглядом то девушку в красном — супругу, то девушку в белом — подругу супруги, и не оставалось ни капли сомненья, что вечером этим секс-трах втроём — он ликовал, предвкушая.
Дети за столиком их тёрли глаза кулачками. Надо б их спать отвести. Что делать: идти всем троим? Жена упросила супруга, чтоб он отвёл девочек спать, уложил, а потом в клуб вернулся. Супруг согласился; ушёл, двух деточек за ручки ведя. Мила с Дианой остались вдвоём.
Но не долго.
К ним тут же за столик подсел паренёк. И познакомился с ними. Весёлый, общительный, наглый, приятный (похоже, из местных), он и друзей двух пригласил за столик присесть к ослепительным девушкам. Всё ж веселей — вечерок скоротать.
— Сейчас муж придёт, — Мила сказала.
— Ну, дак... как он придёт — мы сразу уйдём. Правда, парни?
— Да.
— Да!
И без принужденья, свободный, весёлый, приятный, сам собою потёк разговор о том, да о сём... ни о чём.
А в клубе, меж тем, народ прибывал; уже танцевали многие парами.
Тот, самый первый, который за столик подсел (он звался — Евгеном), предложил Миле танец. Она отказалась. И сразу другой паренёк — Стас (третьего звали Борис), позвал Диану на танец. Она согласилась. К танцующим парам вышли они — и прижалась всем телом роскошным своим к Стасу Диана. В медленном танце скользили они по танцполу. Диана теперь понимала, как сильно тоскует она по телу мужскому, по страстному сексу. И будь Стас чуть решительней,... но он не такой был решительный...
За столиком, где сидеть оставались Мила, Борис, Евген, заказали шампанского, разлив по бокалам, выпили, чокнувшись, а потом всё-таки — смог и сумел настырный Евген уболтать знойную Милу на танец.
На танцполе, где много танцующих, в белом, коротком, блазнящем — Диана танцует со Стасом медляк. В красном Мила прижалась к Евгену: нежно и страстно за талию обнял её он, к себе притянул, и при этом расчётливо девку прижал к бедру своему так, что в танце невольно Мила тёрлась бутоном своим о ногу Евгена. И возбудилась при этом ужасно. И сама уже прижималась бутоном к Евгену, растаяв в объятьях его. Бурлила в ней кровь, а соски напряглись. И низ живота весь горел страшным жаром, напрягся и увлажнел.
Она прижималась так страстно к партнёру по танцу, что партнёр уж подумал: пора — и руки свои ниже талии он опустил (с явной целью: за задницу Милу схватить), но Мила сказала:
— Нельзя, муж увидит.
Нельзя, так нельзя. Но Евген понял вдруг, что препятствием им служит муж; и если б не муж — отымел бы он эту чертовски красивую девушку в красном с именем редким — Мила, и телом фотомодельным... Но: нельзя, так нельзя.
И закончился танец.
Вернулись за столик.
Мила сказала Диане.
— В туалет не хочешь? Пойдём, сходим.
Взяв сумки, они прошли в туалет. Там они пошептались. Тайком официантку позвали, с ней расплатились, и — через чёрный ход — вышли на улицу. Словом:... ушли от парней, их оставив одних. От греха подальше.
Город ночной курортный огнями
