Был канун Нового Года. Горстка студентов-пятикурсников, вместе с профессором, проклинали злодейку-судьбу, которая назначила экзамен на столь неподходящий день. Злодейка сидела в паре метров от меня — звали ее Катя. Она была старостой нашей группы, представляла студентов в большом ученом совете, была членом всех общественных организаций, действующих в университете, включая церковную десятку, расположившейся на территории Университета часовенки, и исключая БББ. Мне даже не пришло в голову спросить, какого черта она это сделала. Во-первых, объяснять такие вещи она считала ниже своего достоинства, во-вторых, мы с ней не разговаривали со второго курса.
Если посмотреть со стороны, то в этом не было ничего удивительного. О чем эта запредельно правильная девочка, делающая отличную общественную и профессиональную карьеру, могла говорить с лидером Братства Буянящих Безбожников. и первым распиздяем факультета? Наша тусовка была университетским проклятием. Когда-то, мы объединились для борьбы с хватким попиком, сколотившим на пустом месте приход и за месяц отстроившим церквушку на месте хоккейной коробки. Повоевали немного, а потом, как и положено студентам, продолжили бухать и трахаться, только теперь в немного более организованном порядке. Осталось нас к описанному моменту десятка полтора, и называли нас теперь чаще Банда Блядствующих Безбожников. Нравы в нашем Университете, в те времена, были демократические, но ханжества и тогда хватало. Как обычно бывает, отличников, вроде меня, не трогали, но, например, Машку терзали по-черному.
До тех пор пока на вручении очередной идиотской грамоты, я лично не попросил ректора, который тогда еще возлагал на меня какие-то надежды, защитить мою жену. Женой мне Машка, конечно не была, но раз у меня была липовая справка, позволяющая ночевать в ее комнате в общежитии, то я, вроде как, считался мужем. Комнатушку она делила с еще одной нашей девчонкой — Танькой. К этому времени, мы выкинули унылые жестяные кровати и комната превратилась в большой надувной сексодром с холодильником у двери, полкой со всяким фотобарахлом, и идеально белыми стенами. Машка не была гордостью факультета, но она была отличным фотографом и иногда ей удавалось добыть немного денег из изображений наших голых задниц.
А если не со стороны, а из самого что ни на есть нутра подходить, то общаться мы Катей перестали с тех пор, как подарил я ей как-то связку анальных шариков, а она нацепила ее на шею вместо ожерелья и так ходила дня три, пока ей кто-то не объяснил, что это такое. Шарики то, я купил, конечно, для Машки, но у Кати в тот день что-то переклинило в голове и она решила подарить мне Библию. Ну а я ей анальные шарики подарил. Забавно было.
Вернемся, впрочем, к экзамену. Катя тонула. Вместе с красным дипломом и блестящим стартом карьеры. На последнем своем экзамене тонула. Разозлила экзаменатора — пошел на принцип, дело житейское. Решишь — пять, не решишь — три, вот и весь разговор. И задача, насколько я видел, была не такая уж и сложная, но заблудилась отличница в трех соснах.
Мне ее было не жаль. Считал я ее стервой, так как была она студентом новой формации, пихалась локтями со страшной силой, вперед лезла все время. Нам с Машкой все время пыталась подгадить. Заявление в ментовку написала, когда кто-то у дверей часовни нагадил. Поэтому сдал я экзамен и со спокойной совестью пошел отлить. Уже у дверей меня нагнала Катя, была она в полном отчаянии, но лезть в мужской туалет не решилась и потащила меня в женский. Кроме нас в туалете никого не было, все нормальные женщины давным-давно по домам салаты строгали. В-общем, она хотела чтобы я решил задачу, а я брякнул, что мне для этого мозговую активность минетом надо простимулировать. На самом деле, это я так пошутил. Думал, что она откажется, скандалить будет. А она, не говоря ни слова, встала на колени, расстегнула мне
