Большой коридор, раннее утро, лёгкий холодок... она прикована цепью к крючку в полу, она спит. Вдруг шорох, щелчок дверного замка, она вздрагивает, резко подымается, но как бы ни пыталась прогнать от себя следы сна, у нее это не выходит. Вот дверь открывается и входит Хозяин, она становится на колени и опускает голову.
— Ты спала?
— Да, я случайно заснула...
— Очень интересно... Я сказал тебе сидеть и ждать меня, про сон я ничего не говорил. Весьма занимательно: вещь, которая спит... Ты ослушалась, ты не ждала меня. Я накажу тебя за это... сегодня вечером.
Его голос был спокойным и твердым, ее щеки покрылись багровым румянцем от стыда, она поняла, что виновата перед своим Хозяином, теперь начинался целый день томительного ожидания. Но ей не хотелось ждать этого наказания, ей хотелось делать все для него, чтоб искупить свою вину. Теперь, куда бы ни пошел ее Хозяин, его рабыня, его вещь покорно следовала за ним на коленях. Он смотрел телевизор — она становилась на четвереньки, чтобы быть подставкой для его ног; он курил — она открывала рот, чтобы быть пепельницей для него; он шел на кухню есть — она молча стояла на коленях возле него, он кинул ей кусок вареного мяса на пол, она съела, а затем принялась целовать его ступни в качестве благодарности за то снисхождение, что он оказал ей, не смотря на то, что она провинилась. Что еще она может сделать?
У нее были табу и страхи, но сейчас она была готова закрыть глаза на все, переступить через собственные грани, и действительно быть вещью. Она увидела, как Хозяин направляется к туалету, дикий страх и стыд хлестнул внутри ее... но она последовала за ним. Он встал возле унитаза, она услышала звук расстегивающейся молнии, в этот момент она была решительна, она подползла к нему на коленях, оказавшись между ним и унитазом, она привстала, подняла голову и открыла рот. На мгновение она подняла свои глаза на Хозяина и увидела легкую улыбку на его лице, за эту улыбку теперь она была готова принести любую жертву. Вдруг она почувствовала, как его моча устремилась ей в рот, ни секунды не мешкая, она начала сглатывать ее, она не дала себе поблажки сморщиться или отвернуться, покорно проглотив все до последней капли, ибо радовалась тому, что он не отверг ее и дал возможность служить ему...
Пришел ее час, рабыня стояла на коленях. Что ей уготовано? На сколько сильно она разозлила его? И сможет ли он вообще теперь простить ее? Эти вопросы крутились как карусель в ее голове. Вдруг зажегся яркий свет, вошел Хозяин.
— Повернись ко мне задом, расставь широко ноги, спину выгни, руки заведи назад, лицом и плечами упрись в пол. Я буду пороть тебя, я запрещаю тебе просить и умолять меня о чем-либо, я запрещаю тебе менять свое положение, ты должна громко считать каждый удар, если ослушаешься меня и в этот раз, я выкину тебя. Мне не нужна вещь, которая пришла в негодность, я выкидываю неисправный предмет на помойку. Ты все поняла?
— Да.
В следующую минуту рабыня услышала звук расстегивающегося ремня на штанах ее Хозяина. Это было самое страшное наказание для нее, ничто так сильно не унижало ее как эта пытка, которой подвергал в детстве ее отец. Она набрала воздуха в легкие, за спиной послышался свист взмывающего вверх кожаного массивного ремня, который через долю секунды оставил яркое широкое розовое пятно на нежной и упругой ягодицы рабыни, из ее рта сдавленным криком донеслось: «Раз!». Начался ее отсчет, она мучилась, изнывала от боли, но не смела шевельнуться, все, что ее утешало и спасало в этот момент — это то, что рядом был Он, что это Он дарует ей боль, что это Он желает воспитать ее, а значит сделать лучше. От этих мыслей ей стало тепло и спокойно, теперь боль была не важна, она переросла в возбуждение, теперь из ее рта вырывались не отчаянные крики, а стоны: «Сто!». И тут все стихло. Чуть позже, прибывая уже в истоме и диком
