проснулось, сделав стойку, словно гончая, обнаружившая крупную дичь.
*
Можно? — кашлянул я.
*
Конечно, — улыбнулась она.
*
Я не помешал?
*
Наоборот. Вы купаетесь ночью?
*
Гм...
*
Это же так красиво!
... Мы плыли брассом, любуясь вспыхивающими огоньками, сверкающими у рук.
Море светилось. Я подплыл к ней сзади и пустил руку от пятки до колена. Она перевернулась на спину. Я сунул руку между ее ног. Она слегка раздвинула их, пропустив ладонь, а потом сжала ее, Я проник под ее плавки и погрузил палец в тело. Она застонала.
*
Тут отмель. Давай станем на ноги, — предложила она.
Мы стояли по грудь в воде, лихорадочно стаскивая плавки. Освободившись от них,
прильнули друг к другу, и тут она, поддавшись вверх, забросила ноги на мои ягодицы, сильно сжав их.
*
Смелее! — еле выдохнула она, затыкая мой рот поцелуем.
Я ухватил свое могучее «орудие» и, как копье, вонзил в нее. Она вскрикнула, но тут же лихорадочно заработала тазом.
«В воде заниматься сексом намного легче», — вспомнил я одно из поучений Федулова и теперь убедился в его правоте. Я, дергаясь, старался как можно глубже засадить ей, а она стонала и кусала мои губы, щеки, шею. Ее гибкое тело требовало одного — удовлетворения. Наконец оно наступило. Она забилась в моих объятиях, как крупная рыба на крючке и, громко вскрикнув, обмякла, повиснув на моей шее.
*
Спасибо, милый! Никогда мне не было так хорошо...
... Мы поплыли к берегу. В палатке было тепло и уютно. Где-то в траве трещал сверчок. Выпив и закусив, мы с нетерпением вновь набросились друг на друга.
Работали так, что надувной матрас под нами тяжело охнул и испустил дух. Страстные поцелуи, вперемежку с горячими клятвами о вечной любви, сопровождали наши усилия, награждавшие друг друга щедростью тел. Но где-то далеко в душе шевельнулся червячок сомнений в искренности клятв. Она в этот момент так профессионально работала, что я пожалел свое копье, которое она чуть не сломала. Она целовала меня везде, где только могла достать. Видя, что я от изнеможения никак не могу кончить, Лика развернулась на сто восемьдесят градусов, улеглась сверху, погрузив моего «мальчика» в свой страстный, пылающий желанием рот. По ее широко раздвинутым и подрагивающим ногам я понял, что и она хочет такого же. Я притянул ее к себе и стал исступленно целовать ее между ними, стараясь выпить ее всю, без остатка. Наши тела нервно колотились и, наконец, мы оба так страстно сжали друг друга, что я испугался, как — бы не раздавить ее. Ее вскрик в ночи был похож на крик раненной птицы, а мой — смахивал на урчание удовлетворенного медведя, сытно пообедавшего задранным кабаном в таежной глуши.
... Мы лежали, удовлетворенные и счастливые, на вершине горы, называемой «Человеческое Счастье». Но незаметно червячок сомнений продолжал сверлить мой мозг:
«С такой страстной женой долго не протянешь. А потом пойдут измены, обоюдные упреки и сплошное взаимное вранье», — подумал я, убирая руку, которой еще обнимал ее вспотевшее тело. Она, казалось, только и ждала этого и тут же отвернулась от меня. Я израсходовал почти все, что у меня было, а ей, как мне показалось, всего этого было мало...
Проснувшись утром, повернулся и увидел, что она уже не спит, активно работая между ног толстым длинным огурцом, который вчера она предусмотрительно отложила в сторону. Глаза ее напряженно смотрели в потолок, а губы страстно жестикулировали в такт каждому движению руки.
«Стерва! Неужели тебе Моего не хватило?!» — подумал я и притворился спящим, боясь нарушить этот ее напряженный, интимный процесс. За палаткой раздался тихий свист. Лика вздрогнула, отложила огурец и, подтянув плавки, вылезла из палатки.
— Ну как он? Не оскандалился? — раздался чей-то едва слышный шепоток.
— Нет. Парень классный, только одна беда: член коротковат, — прошептала она в
