тогда они тебя будут любить. Ты видел, как я ей смачно засадил?»
Я снова молчал, боясь выдать свое отношение к нему. Я боялся любого его слова, провокационного вопроса, малейшего прикосновения.
Он, видимо, почувствовав это, неожиданно взял мои руки в свои. Меня прошиб пот. Под столом он уже легонько сжал мои ноги своими.
«Ты дрожишь, как девочка. Хочешь ласки?»
Я молчал, а для него это было согласием.
Крепкими руками он обнял меня и притянул к себе. Я ощутил, какими они были мозолистыми и одновременно очень мягкими. Он залез ко мне под майку и гладил спину, как будто массируя её. Я в упор смотрел на его довольную физиономию и пытался выставить свои руки, чтобы он меня не раздавил. Однако вскоре он умело их нейтрализовал и уже совсем плотно прижал меня к своему сильному телу.
«Ловишь кайф? Или нет?» — и, не ожидая моего ответа, продолжил — «Какой урожайный день: двух молоденьких девок из-под носа у Савки увел, а здесь ещё одна радость!!!... А тебя Савка как? Совсем не трогал? Он таких любит больше жизни!!!»
Я, как на допросе, в двух словах рассказал, как он подлёг ко мне сегодняшней ночью. Мужик тут же со словами: «девки скоро придут» стал одеваться.
«Давай, ты тоже одевайся, поедем на хату, у меня машина внизу прямо у вашей шараги стоит»...
В какой-то степени плачевность своего положения я осознал только тогда, когда мужик, усадив меня на переднее сидение рядом с собой, закрыл двери на предохранитель. Несмотря на дикую опасность, испытываемую мной, его крепкие руки, уверенно расположившиеся на баранке автомобиля, вызывали уже понятные мне чувства уважения. Сам же мужик ощущал себя настоящим хозяином положения.
Наклонившись ко мне так, что его нос коснулся моей щеки, он спросил: «Тебе как? Удобно? Хорошо?»
Я ответил: «Да».
«Вот и хорошо, но будет ещё лучше».
Увидев, как я, туго схваченный ремнём безопасности, слегка заёрзал на сидении, он снова наклонился ко мне: «Это я подтопил сидение, чтобы разогреть твою курочку». Он хохотнул и добавил: «Скажешь, когда готовая будет». Видя, что мне становится совсем горячо, он, выключил отопление.
«Как? Разогрелся?» — и потрепал одной рукой меня за щёку. Теперь одна его рука непрерывно гладила меня по всему телу.
«Ты сказал своим, чтобы тебя не теряли?... Хочу оставить тебя дня на два... Поспишь, отдохнешь... порадуешься».
Я попытался что-то возразить, на что он тут же притормозил машину и сделал внушение: «Пока стоим, сними штаны и повернись своей курочкой ко мне... Не стесняйся, стекла тонированные, никто кроме меня не увидит твою красавицу» — и его рука резко расстегнула ремень на моих брюках.
«Вот так, славно, только получше подставь мне её, чтобы... помацать».
Со спущенными брюками я уткнулся в сидение, однако он тут же повернул мою голову в свою сторону. «Ты мне кайф не порть, я хочу видеть, как тебе будет хорошо».
Только мне ничего не нужно было видеть — я чувствовал, как он умело пальцами натирает моё колечко, касаясь мошонки.
«За ночь ты наиграешься так, что забудешь про всё на свете» — и он вновь включил мотор.
...
Машина въезжала на территорию какой-то усадьбы, и я еще раз проверил, все ли пуговицы застегнуты на моих брюках. Когда автоматические ворота закрылись за нашей машиной, мужик с кайфом выдохнул: «Вот и приехали, будет у тебя новая, приятная жизнь». Он что-то шепнул охранникам, они понимающе кивнули и проводили нас в дом. От света и роскоши в доме глаза слепли.
Мужик повёл меня на второй этаж, хотел было оставить на попечение охранников, но затем всё же взял меня за руку и, предварительно постучав, вошёл со мной в двери совсем не большой, но очень уютной комнаты.
Усадив меня в кожаное кресло, он направился подобострастно брататься-обниматься с хозяином дома.
«Мой должок... « — и это было всё, что я мог расслышать, потому что остальное он говорил ему почти шепотом.
Хозяин молча
