приехали, — ответил Петр и повернул машину на узкую дорожку, бегущую к зеленым железным воротам, за которыми громоздился помпезный, трехэтажный дом. Ворота сами разъехались в стороны, и машина замерла у крыльца.
— Ничего себе хатынка! — я восторженно обозревал домовладение друга.
— Не люкс, но жить можно, — усмехнулся тот и подтолкнул меня к двери.
... Посидели мы крепко. Я давно не ел деликатесов, а «Смирновскую» пил только в прошлом году на симпозиуме в Швейцарии, на который мы ездили с шефом. Мои скромные научные труды там кое-кого заинтересовали, но кроме туманных обещаний дело пока не шло. А тут такой неожиданный обильный ужин и откровенные намеки на успешное сотрудничество. Дополнением к столу была его молодая жена Зина, тонкая, как тростинка, блондинка, с вздернутым носиком и бездонной голубизной глаз. Она была — само обояние.
Мы курили у телевизора, на экране которого медленно раздевались заморские дивы.
— Что за фильм? — не понял я.
— Пентхауз. Видиокассета...
— Хороши девчонки. Мне б такую, — шепнул я на ухо Петьке, кинув на Зину мимолетный взгляд. Та сделала вид, что не услышала. Она убирала посуду со стола и вскоре ушла на кухню.
— Такие тебе пока не по карману. Пока... , — пустил он в потолок сизое колечко дыма и продолжал: — Если хочешь хорошо подработать, то я помогу, но при одном условии.
— Каком? — насторожился я, внезапно почувствовав накинутую петлю на шее.
— Гробовом молчании о тех, в круг которых я тебя введу. Это очень солидные люди, которые в излишней рекламе не нуждаются. Усек?
— Конечно. А в роли кого я буду выступать?
— А там посмотрим, — Петька так пристально посмотрел на меня, что я почувствовал, как «мурашки» побежали по телу. Такое чувство, наверное, испытывает кролик перед тем, как быть проглоченным удавом.
... Как я очутился дома, вспоминал с трудом. Голова гудела, как медный колокол. Я вчера здорово надрался.
Помню, как какие-то мужики тащили меня в машину, куда-то везли, а потом перед глазами мелькнул укоризненный взгляд жены, и я провалился в темную пропасть небытия.
... Дни шелестели страничками календаря. На работе меня грызла зубастая скучища, омрачаемая еще и отсутствием зарплаты. Эти резвые мальчики в верху решили сэкономить и на науке. Жена уже не знала у кого еще можно перехватить хотя бы на бутылку кефира, поставив перед мной вместо ужина стакан молока с черствым куском хлеба. Кляня судьбу и тех мерзавцев, которые организовали этот долбанный кризис, я только поднес к губам стакан, как зазвонил телефон.
— Витек? Ты куда пропал? Почему не звонишь? — раздался бодрый Петькин голос.
— Это ты пропал. Я тогда так нализался, что не запомнил номера твоего телефона и на мобильник его не занес. Да и неудобно самому набиваться, — обидчиво выговаривал я другу.
— Да брось ты! Мы же друзья. Короче. Хочешь хорошо заработать?
— Кто не хочет, когда сидит на мели...
— Тогда вечером, часам к девяти, дуй ко мне. Дорогу найдешь?
— Прости, Петь. Но у меня даже на автобус бабок нет, — хмыкнул я.
— Ты че, старик, совсем охринел?
— Загибаюсь вместе со своей наукой.
— Ладно. В восемь за тобой заскочит тачка. Там такой худощавый парнишка. Жди...
Трубка запикала, а я все держал ее у уха и не верил, что только что меня вытащили из омута безысходности, бросив внезапно этот спасательный круг.
... Гостеприимный хозяин встретил меня на крыльце. Он обнял меня, похлопывая ... по плечам.
— Рад тебя видеть, дружище. Есть возможность отличиться этак баксов на пятьсот...
— В месяц?
— Чудак. За ночь...
— Что-о-о? Пятьсот долларов?! — еле выдохнул я. — Это же клад Али-Бабы. И все это мне?
— Да. Ты правильно уразумел. Пройдем сюда. Но, чур, ничему
