захлопывается дверь квартиры, Клава достаёт из шкафчика бумажный пакет с дрожжами и, смеясь, передаёт его Саше.
*
На, готовь их.
И, встретив её недоумённый взгляд, объясняет:
— Я ещё, когда за тобой ходила, была озадачена тем, как бы его куда-нибудь спровадить, чтобы нам объясниться без свидетелей...
— В чём дело?
— А вот в чём... Вернувшись из магазина, он огорошил меня известием, что встретил во дворе... Канунникова... Сперва он подумал, что это ему показалось. Но потом, остановившись и оглянувшись, убедился, что это именно Лёня. Но более всего, говорил он мне, его поразило то, что этот человек свернул в наш подъезд. Он даже хотел вернуться, чтобы узнать, в какую квартиру тот направляется. Но пока стоял и думал, возвращаться или нет, время было упущено. Представляешь, как горели его глаза, когда он делился со мною соображениями по поводу того, куда мог идти Канунников?"Если этот бывший ваш коллега шёл не к нам, то к кому ещё, кроме Осадчих?» Я пыталась высмеять его домыслы, но он вдруг вспомнил, как Лёня лапал тебя тогда на вечере у нас Восьмого марта и даже целовал...
— Лапал?... Да ещё целовал?... Откуда он взял?..
— А что, не было?... Но не о том речь... Когда он меня совсем достал, предложив подняться к тебе под каким-нибудь предлогом, я решилась сделать это, но, естественно, без него. А увидев у тебя на вешалке в коридоре пальто и шапку, я убедилась, что Канунников действительно у тебя...
— У меня?
— Молчи, молчи... Сейчас, пока нет моего, нам следует договориться, как усыпить его бдительность... Ты своего уже спровадила?... Молчишь... Значит, нет... Да, я, наверное, также поступила бы, представься мне такой случай, да с таким молодцом! Давно вы с ним?... Ну, да ладно... Потом, надеюсь, расскажешь... А сейчас тебе, подружка, лучше всего делать вид, будто ты очень рада, что тебя избавили от одиночества, и ни в коем случае не торопиться домой, не пытаться даже выскочить туда на минуту, чтобы выпустить твоего пленника. Ваня наверняка найдёт предлог оказаться тут же на лестнице: покурить там или вынести мусор...
— Дай тёплой воды, — только и нашлась что сказать поражённая услышанным Саша, судорожно думая, что же ответить, в то время как её пальцы обваливали дрожжи в муке...
— На...
— Теперь доставай соль и сахар... Раствори их в воде... Да не в той, где дрожжи, а отдельно.
Хлопнула входная дверь. Значит, Иван уже вернулся.
— Растопи немного жира или маргарина... Приготовь молоко, яйца...
На кухне появляется Иван.
— Что делать будем, дамы? Не достал я дрожжей...
— Что делать, что делать? — раздражённо отвечает Саша, продолжая старательно месить тесто в кастрюле. — Придётся делать самим. Но для этого понадобится часов пять, если не больше. Видно, мне сегодня не поспать... Пиво есть?
— Должно быть.
— Налей стакан, всыпь туда столовую ложку сахарного песка и поставь в тёплое место...
— А что с остальным делать?
— Возьми с собой и иди смотри телевизор, — вмешивается его жена, с интересом следившая за этим диалогом. — Если понадобишься, позовём.
— И не думай о скором сне, это надолго, — уже в спину ему выкрикивает Саша.
— Молодец! — хвалит её Клава, когда они остаются одни.
— Ты о чём? О том, как я замешиваю тесто?
— Об этом тоже.
— Это самая важная операция. От неё зависит качество будущих пирогов. Чем однороднее смесь, тем лучше условия для брожения. Небрежность тут обязательно будет потом видна, что называется, и на глаз и на вкус.
— На вкус понятно. А как на глаз?
— Увидишь, насколько неравномерны поры в мякише, насколько крупны пустоты или закал...
— Что такое закал? — этот вопрос исходит от вернувшегося на кухню Ивана.
— Это слой уплотнённой массы у нижней корки, — разъяет ему
