Не прошло и месяца, как я купил новенькие Жигули, а Саня с Толиком мне уже проходу не давали, когда же мы поедим на рыбалку и обмоем новый автомобиль. Ближе друзей у меня не было, чем эти двое, выросли вместе в одном дворе, учились вместе, в армию призвались в один день, а вернувшись из армии, пошли работать на завод в одну бригаду. За год Саня с Толиком женились, и разъехались по другим концам города, а я по-прежнему оставался холостым и жил с родителями. В свободное время хотя и стали встречаться реже, но праздники и торжества все проводили вместе, а на выходные не реже трех раз в месяц вырывались мужской компанией на рыбалку.
На этот раз Толик уговаривал нас с Саней, поехать рыбачить в деревню за шестьдесят километров от города, там у него остался домик, наследство бабушки жены, которая умерла два года назад.
— Так что есть, где остановиться заночевать, есть и банька не плохая, к тому же пруды кишат рыбой, я уже не говорю за речку — нахваливал Толик.
Договорились на пятницу после работы, я заезжаю за ними и отправляемся в деревню, где «рыбу можно ловить руками», а следовательно останется больше времени, чтобы обмывать мой новенький автомобиль. К первому по пути я заехал за Толиком, он встречал меня уже около подъезда с довольно внушительным багажом, а не как обычно с удочками и к тому же рядом стояла его молодая жена Томка.
Я думал что она просто провожает Толика, но когда уложили вещи в багажник, и вместо того чтобы поцеловать мужа на прощание, она села в автомобиль на заднее сиденье.
— Она нам не помешает, будет, кому еду готовить, а заодно на домик посмотрит, и решим, что с ним делать, продавать или себе под дачу оставить — как бы оправдываясь, проговорил Толик, когда мы уже направились в другой конец города за Саней
Жена Сани, Лариска, не собиралась с нами ехать, но Томка предложила и ей отправиться с мужьями на рыбалку, и пока мы будем рыбачить, они тоже отдохнут от городской суеты в деревне. Только через час мы, наконец, выехали из городской черты уже впятером, а еще через час добрались до богом забытой деревни. Разгрузившись, я с друзьями стал настраивать снасти, а Томка с Лариской занесли вещи в дом и стали его приводить в надлежащий вид, для ночлега. Электричества в нем не было, так как два года в нем ни кто не жил, и кто-то срезал провода на металлом, зато была банька, стоявшая в самом конце огорода почти у самой реки, с разбросанной поленницей, кем-то давно приготовленных дров. Небо начало затягивать тучами, и мы поспешили сбить оскомину рыбалкой. Рыбы действительно было много и уже через час мы наловили втроем целое ведро крупных карасей, а когда упали первые капли дождя на воду, клев прекратился, и нам ни чего не оставалось делать, как сматывать удочки.
Возвращаясь мимо бани Толик, предложил её затопить, тем более дрова были повсюду. Мы, сразу же не доходя до дома, растопили баню, а остальные дрова убрали под навес, чтобы их не намочил дождь. Вернувшись, домой, мы занялись своим уловом, а Томка с Лариской пошли в баню, чтобы навести там порядок. Вскоре погода совсем испортилась, полил сильный дождь и на улице заметно похолодало. Когда же вернулись жены друзей, мы уже жарили рыбу на походной газовой плите. Где-то отыскав керосиновую лампу, мы водрузили её на стол и приступили к «праздничному ужину». Водки мы взяли из расчета только на троих, а так как Томка с Лариской не отставали от нас, то Толик выждав момент, когда немного дождь стихнет, сбегал к ближайшей соседке за самогоном, причем купил у неё сразу три литра.
— Это чтобы по дождю не бегать и к тому же водки много не бывает — пояснил он, выставляя бутыль на стол.
Еще до армии я отравился самогоном, и больше ни когда его не пил, друзья знали об этом, поэтому для меня еще оставалась одна бутылка водки, а все остальные, в том числе и женщины стали пить самогон. Самогон со слов ребят оказался
