Переговоры кончились ничем, как я и предупреждала босса. Почему-то они считали, что других вариантов нет и можно диктовать свои условия. Столько работы — и всё коту под хвост. Разъярённый шеф, рассчитывавший на хорошую прибыль, разрешил мне уехать раньше и прийти на работу лишь в понедельник. Так что вернулась я на три дня раньше, чем думала, и собиралась отдохнуть в спокойной домашней обстановке. Живу я одна, детей не было, мужа тоже, получилось так. Сначала учёба, потом работа и карьера, о личной жизни подумать было некогда. Были у меня романчики и с мужчинами, и с женщинами, но ничего серьёзного.
Я отпустила такси на углу и пошла к своему дому пешком, потому как был чудесный весенний вечер. Открыв дом, я вошла и сразу почувствовала неладное. Не так стояла обувь в прихожей. Но думать и анализирвать не хотелось. Скинув туфли, я прошла на кухню, и опять внутри что-то ёкнуло: кое-что было сдвинуто, в раковине стояла грязная посуда, хотя точно помнила, что она была пустая. Плеснув в стакан апельсинового сока, я стала обходить дом. Сначала нижний этаж, но всё было нормально. Я на всякий случай все двери изнутри за¬перла, да ещё и с помощью специального пульта, что мне смастрячили умельцы из компании, блокировала их, а из сумочки вытащила пистолет. Всё-таки живу я одна, ценностей в доме много, а на милость бандитов надеяться не приходится.
Я поднялась на второй этаж. Кабинет — явно кто-то шуровал. Две гостевые комнаты — также явно чьи-то следы. Напоследок я заглянула в свою спальню и обнаружила большую сумку, наполовину заполненную разными ценными вещичками. Часть вещей ещё лежали на кровати, приготовленные к укладке. У меня возникло ощущение, что вор услышал меня лишь в последний момент и, бросив всё, в панике спрятался.
Оглядев комнату, я остановила свой взгляд на шкафе — единственном месте, где можно спрятаться. Под кровать только мышь и залезет, по личному опыту знаю. У меня как-то под кровать ручка закатилась, так я ладонь с трудом засунула. Ребёнок мог теоретически залезть в отделение туалетного столика, но он вряд ли смог уволочь сумку. Так что оставался шкаф. Я остановилась в шагах трёх от шкафа и сказала:
— Вылезай!
Молчание. Решил ветошью прикинуться? Я повторила:
— Вылезай! — Тишина. — Хорошо. Считаю до трёх и выпуская обойму в шкаф.
Дверца открылась, и из шкафа выполз воришка. Я удивилась: это была девушка! Невысокая, худенькая блондинка лет 16—17, если и больше, то всего на год, одетая в джинсы и зелёную курточку. Всё неновое, потрёпанное, да и сама девчонка была довольно замурзанная. На симпатичном личике испуг и вызов. Я некоторое время её рассматривала, потом спросила:
— Как с тобой поступить? Вызвать милицию или разобраться самой?
В милицию девушке явно очень не хотелось, поэтому она ответила:
— Не надо милицию, лучше ты сама...
— Ты уверена? — переспросила я. — Ты действительно этого хочешь?
— Да! — твёрдо ответила девушка, отбросив колебания.
— Хорошо, но сначала ты признаешься на камеру в своём преступлении, — сказала я. — Согласна?
— А зачем это? — с подозрением спросила девушка.
— А затем, дорогая, чтобы ты потом не начала орать, что я тебя на улице схватила, а ты вся невиновная, — усмехнулась я. Взяв из сумки свою камеру, я засняла спальню и навела камеру на девушку: — Начали!
— Я Полина Якименко, — с огромным нежеланием сказала блондинка, — сознаюсь в том, что пыталась ограбить этот дом, о чём искренне сожалею...
— Отлично! — я остановила запись.
— Проклятье! — вырвалось у девушки. — Но ты должна была вернуться лишь в пятницу или субботу!
— Ну, милая! — я вытащила диск с записью из камеры. — Мало ли, кто что должен. Главное — как получится. Подожди немного, я сейчас.
Положив диск в сейф, я
