— Мальчикам всегда его проверяют во время осмотра.
Врач снова потрогала мне мошонку, вынудив задрыгать ногами от нестерпимой щекотки.
— Ну что? — обратилась она к практиканткам, — Кто мне скажет, в чем заключается кремастерный рефлекс?
— Подтягиваются яички, когда их легонько щекочут, — бойко ответила рыжая девушка.
— Правиильно, — кивнула врач, продолжая щекотать мне яички, — Смотрите, как они втягиваются вовнутрь, стоит только дотронуться до мошонки кончиками пальцев.
— Ага, сразу прячутся, — улыбнулась одна из практиканток.
— Кстати, наиболее интенсивно кремастерный рефлекс выражен как раз в этом возрасте, — пояснила врач, — В шесть-семь лет. Ну что, все посмотрели? Или хотите, чтобы я еще раз показала?
— Пощекотите мальчишку еще раз, — со смехом попросила одна из практиканток, — Так прикольно смотреть, как он дрыгает ножками.
Все дружно засмеялись.
— Сейчас еще кое-что проверим, — усмехнулась врач, опустив мне ноги.
Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мне письку, я густо покраснел, не зная, куда деться от стыда.
— Непорядок, — неодобрительно нахмурилась врач после нескольких очень неприятных манипуляций с моей писькой.
— Я как раз, Ирина Владимировна, хотела Вам об этом сказать, — обратилась к врачу Оксана.
— Видите вот этот хоботок? — показала практиканткам врач, легонько помяв мне кончик письки.
— Точно такой же, как у малыша, что лежит на соседнем столе, — кивнула одна из практиканток на лежащего справа от меня полуторагодовалого Серёжу, которого Оксана уже успела раздеть догола.
— Ага, у них почти одинаковые писульки, — улыбнулась другая практикантка, — У семилетнего конечно покрупнее.
— Совсем ненамного, — усмехнулась третья, — А по форме точно одинаковые.
— Я как раз на это и хотела обратить ваше внимание, — сказала врач, — У семилетнего мальчика уже не должно быть такого плотного хоботка.
Врач снова неприятно помяла пальцами мою письку.
— Крайняя плоть в этом возрасте должна быть достаточно эластичной, чтобы полностью оттягиваться, — продолжила Ирина Владимировна, — А у него — смотрите — головка вообще не открывается.
— Физиологический фимоз? — подала голос рыжая практикантка.
— Давай не будем преждевременно ставить никаких диагнозов, — улыбнулась врач и повернулась к медсестрам, — Значит так, девочки. Будете теперь каждый день водить его к процедурной медсестре. Она знает, что делать.
— Мы сейчас никак не успеем, — виновато сказала Маша, посмотрев на часы, — Через полчаса смена заканчивается.
— Тогда попросите следующих медсестер, чтоб сводили, — сказала врач.
— А чё им сказать-то? — спросила Оксана, — Как эта процедура называется?
— Скажите, чтоб попросили процедурную медсестру разработать ребёнку крайнюю плоть, — пояснила врач, переходя к следующему пеленальному столу, — Всё, можете его одевать.
Врач склонилась над лежащим на соседнем столе голеньким малышом.
— Сейчас я тебя одену, — сказала мне Маша, отправившись к моей тумбочке за сухими трусами.
Представив предстоящую мне загадочную, но явно малоприятную процедуру, я похолодел от страха. К счастью ночные медсестры действительно не успели сводить меня в процедурный кабинет, потому что у них закончилась смена.
— Привет, Светка, — поздоровалась Маша с вошедшей в палату девушкой в белом халате, — А Таня где задерживается?
— С Катькой в коридоре ... лясы точит, — усмехнулась Света, — Сейчас я ее позову.
Света вышла из палаты и через полминуты вернулась с другой девушкой, на ходу застегивающей белый халат.
— А у нас новенький, — объявила
