коленках... Я хочу... Пойдём на твою кровать — там можно видеть нас в зеркале. « «Да, да, родной... пойдём... У тебя он опять такой крепкий... Вот что значит молодость!» «Да, я и сам удивляюсь — такого за ним раньше не замечалось... Это ты меня так возбуждаешь...»
Улыбаясь и глядя в зеркало, мама встала на кровати на четвереньки и, прежде чем засунуть в неё свой хуй, я нежно поцеловал её в обе половинки попы и ещё на несколько мгновений залюбовался её позой, стараясь запомнить каждую деталь этой потрясающе красивой картины. Я несколько раз поводил залупой по влажным губкам её писечки, заставив её сладко застонать. Было видно, что ей очень хотелось ебаться — может быть даже больше в этот момент чем мне. «Ну, давай же, сыночек... Засунь его мне скорее... Выеби свою мамочку как следует... Выеби как тебе нравится... Ой, какой же он у тебя твёрдый!... Засунь поглубже... Достань до маточки... Да, да... Вот так хорошо... Ой... Еби, еби сильнее... Заеби меня... « Не зная куда интереснее глядеть — на маму или на наше отражение в зеркале — я с восторгом загонял свой ствол в её сладчайшую писю, стараясь достать как можно глубже. Я целовал её спинку, гладил попу и ляжки, перебирал волосики на лобке, теребил снизу её клитор, крутил разбухшие сосочки, сжимал её чудные груди... Я точно знал — никогда в жизни я не испытывал такого блаженства ни с одной женщиной... И понял, что теперь до конца жизни буду в своих фантазиях вспоминать эту потрясающе сексуальную картину.
... Когда на следующий день я вернулся из института, мама встретила меня дома в том же самом сексуальном белье, что было на ней вчера. Вот что такое понимающая, настоящая женщина! Еще в прихожей, она сразу же расстегнула мне ширинку и достала наружу мой соскучившийся по ней и уже начинающий вставать член. «Мам, скажи — а ведь правда же роскошный подарок я тебе привёз?» — спросил я, имея в виду её безумно сексуальный наряд, который, кстати, она почти не снимала всё время пока я был у неё. «Нет, неправда. ВОТ мой самый лучший подарок, — сказала она, нежно целуя меня в головку, — такого никто никогда и никому не дарил!».
