Должно пройти время. Именно совместное переживание, факты нашей жизни выстроят форму наших отношений.... Надеюсь. Но не жду.
Мы подошли к фонтану. Я запрыгнул на его бортик и начал бегать, не скрывая своей радости. Вода меня всегда манила. Она дает жизнь и силы.
— Ты как ребёнок, — радостно произнесла Ира.
— Иисус сказал «Будьте как дети»!
Кто не читал Фрейда, тот до сих пор живёт в джунглях. Этот случай заставил меня задуматься. Любит ли она во мне взрослого ребёнка? Или это всего лишь форма выражения заботы? Бог лучший драматург, и заложил трагикомедийную основу: жена любит мужа материнской любовью.
Мы продолжили гулять по Киеву. Не зная города мы идём наугад то налево, то направо, то как попадёт. Во мне никогда не было боязни заблудиться ни в большом городе, ни в дремучем лесу. Меня всегда ведут интуиция и удача. А Ира явно переживала, что мы заблудимся или опоздаем на экспедиционный автобус. Чтобы ободрить её, я держу её за руку, иногда обнимаю. «Дай и мне поволноваться, а то как-то не честно». В один из моментов я почувствовал, что ответственен за неё. Я её не смогу бросить посреди улицы, не смогу оставить. Мне надо быть с ней. Я единственный остов её жизни. Я буду с ней, по крайней мере, пока не дам ей другую опору. Моё отношение к ней стало чуть более, чем дружественное. Что будет, не знаю.
V
Стою возле памятника Богдану, что неподалёку от «Дружбы народов», и жду Алекса. С ним я познакомился по Интернету. И вот сейчас жду его на условленном месте. Жизнь научила меня заранее ничего не загадывать и не предполагать. Уже вечерело. Так и должно быть преступники встречаются под покровом темноты.
А вот и он. Нельзя сказать, что он красавец. Но всё же надо с ним хотя бы поговорить. Как-никак, а я мало знаю о жизни геев, ведь мой личный опыт это капля в море.
— Привет, ты Алекс?
— Да.
— А я Грифон.
— Привет. Какое загадочное имя. Тебя так и зовут?
— Меня так зовут.
— А по паспорту?
— Причём здесь паспорт? В гей-среде я — — Грифон Гой. Когда-нибудь ты услышишь обо мне.
— Уже сейчас слышу.
— Алекс, расскажи про себя что-нибудь.
— Так что рассказывать? — он пожал плечами.
— Ты учишься или работаешь?
— Учусь в ЧИТИ. Фактически на повара и всё такое. — Мне показалось, что он всё же имел ввиду другой институт. Хотя говорит он правду или врёт мне всё равно, ведь это его рассказ.
— Ты, наверное, очень вкусно готовишь.
— Да.
— Обожаю людей, которые вкусно готовят.
— Спасибо.
— А чем ты занимаешься в свободное от учёбы время?
— Я глава студрады университета и староста общежития.
— Да ты большой человек, и общественно полезный. Но зачем тебе это надо?
— Я получаю от этого моральное удовольствие. Хотя, конечно же, очень сложно: надо угодить и начальству и студентам. А в общежитии чего только не творится.
— О, да. Я знаю не понаслышке. — Как вспомню всевозможные пьянки и драки, как лазили через балкон, как забрались на чердак полусиние и потом долго и со смехом не могли вылезти. Знаю и про планокурство, хотя сам никогда не участвовал.
— Я пытаюсь рассказать людям, и показываю это своим примером, что нормально жить и радоваться жизни можно, не выпивая. Ведь у них одна цель напиться.
— Напиться, не напиться — это дело случая, но почему же себя лишать такого специфического способа общения. Алкоголь раскрепощает, хотя и туманит мысль.
— Вот-вот. Совершенно бездумно позволяют себе непозволительное.
— Но и жить как монах нужно в монастыре.
— Это не правильное, это не хорошо.
Передо мной самый что ни есть обыватель. Он так ограничен. Чувствую в его голое страх, что если люди узнают о том, кто он. Страх этот панический, переходящий всякие рамки. Он боится
