какие любовь, терпение и выдержка потребовались Жене, чтобы тогда и в следующие разы не поступить со мной грубо и жестко. А я имела случай убедиться, что она такой может быть.
Мы поддерживали наши отношения уже третий месяц. Я заглядывала к Женечке каждый день. Иногда времени хватало лишь на поцелуйчик, кто-то из нас куда-то спешил, но чаще мы могли часами ласкать друг друга. Иногда Женя шла по магазинам и звала меня с собой. Мачеха лишь фыркала, когда я спешила. В выходные мы часто ездили за город куда-нибудь далеко и развлекались на природе.
Однажды Женечка провела рукой по моей груди и сказала:
— Как ты расцвела, Наташенька... — Я вылупила на неё глаза. — Нет, правда. Когда мы встретились, ты была больше девочка, а сейчас ты стала прекрасной девушкой. — Она меня поцеловала. — И вся сияешь, как маленькое солнышко.
— Ну ты скажешь, — я неуверенно хихикнула.
— Я серьёзно, любовь моя, — она взяла моё лицо в свои ладошки и посмотрела мне в глаза.
— Женечка, — я накрыла её ручки своими, — если я и сияю, то только для тебя. И это навсегда.
Мы долго не шевелились, глядя в глаза друг другу, читая том лишь вечную любовь.
И вот со мной произошло страшное. Двое старшеклассников, — уроды, ублюдки! — после школы затащили меня за гаражи и надругались жестоко и цинично. Не буду описывать этого. Хоть и прошло много времени, не хочу этого вспоминать. Я вытащила телефон и позвонила само собой Женечке. А кто бы мог понять и помочь? Не знаю, каким образом, но она через пять минут уже была рядом. Я обняла Женю и заплакала. С бесконечной нежностью она обняла меня и повела к себе. Помогла помыться, обработала ссадины и ушибы.
— Женя, — спросила я, — тебе не противно разве за мной ухаживать?
— Ната, — укоризненно сказала она, — ты же сама в это не веришь! Если бы ты верила, то не позвонила бы мне, не попросила о помощи. Потому что ты знаешь: я всегда рядом и всегда помогу. Так что не майся дурью, солнышко! — она шутливо щёлкнула меня по носу.
Я не знаю, что там выдумала Женя для отца и школы, но она сумела на неделю увезти меня за город и всё это время неотлучно пробыла со мной, забросив все свои дела, окружив вниманием и любовью. Мне было иногда даже страшно: как же она любила меня! И всё это время она говорила о мести.
— Я в милицию не пойду! — заявила я, когда Женя заговорила об этом в первый раз.
— Причём здесь милиция? — удивилась она.
Сначала я и слушать ничего не хотела, но Женечка всё-таки сумела меня убедить, что насильников надо наказать, чтобы в следующий раз они не изнасиловали кого-нибудь другого. И всё-таки сумела убедить.
Поздно вечером я позвонила первому из них, Павлу, когда он — редкий случай! — был дома:
— Выйди, пожалуйста, есть разговор.
— Что, ещё хочешь? — заржал он. — Жди, сейчас буду!
Едва он вышел их подъезда, как на его пути выросла Женя. Она была ниже, уже в плечах, я засомневалась даже, стоило ли вообще что-либо затевать. Но дальнейшее развеяло мои опасения. Как она его била! Павел летал, как теннисный мячик от её ударов. Я смотрела на это, разинув рот. Закончив избиение, Женя подтащила Павла за волосы к машине и, связав, засунула в багажник.
— Зачем? — пискнула я.
— Ты хочешь сидеть рядом с этим уродом? — она недоумённо спросила меня.
Приехала Женя на заброшенный завод, что был за городом. Там она привязала Павла к бетонному блоку, а мне дала камеру снимать. Потом Женя схватила Павла за волосы:
— Как тебе нравится ублюдок?
— Ты мне ответишь за это, сука! — прохрипел тот.
— Отвечу? — Женя расхохоталась. — Да ты бредишь, урод. Я отвечу! Не могу!
Она достала нож и стала резать одежду, пока Павел не остался совсем голый. Лишь когда Женя, скинув одежду, одела страппон, я поняла, что она
