издала ни звука. Все глубже и глубже погружался черт в ее задний проход, а она, безвольно свесив голову, не могла оторвать взгляда от его неспешно, но неотвратимо увеличивающегося члена.
Как полено, с пугающим безразличием отметила она. Он просто-напросто разорвет ее. Когда возбуждение достигло пика, соскользнувшая кожа открыла блестящую бардовую головку размером с добрый булыжник. Агафья закрыла глаза и приготовилась...
Было больно. Невероятно больно. Но страх заглушал другие чувства. Обильно смазанный вязкой слюной анус не сопротивлялся. Монстр вонзил свой неимоверный ствол сразу. На всю длину. До упора. До длинной отвисшей мошонки с двумя, с гусиное яйцо, шариками внутри.
Из глаз девушки брызнули слезы. Не от боли или страха — дух ее уже смирился и не оказывал никакого сопротивления, а от невероятного напряжения — ее тело, само естество не могло покориться и продолжало борьбу.
Черт сладостно застонал. Чем сильнее стремление жертвы освободится, тем сильнее получаемое им удовольствие. Выжидая до момента максимального сжатия, он медленно выходил, позволяя девушке немного расслабиться и тут же немедленно врывался, заставляя вновь напрягаться. В начале, растягивая удовольствие, он не спешил. Смаковал небывалое наслаждение. Постепенно, приближаясь к финалу, стал ускоряться в нетерпении.
Едва чудовище покинуло растянутый, сочащийся белым семенем анус, тело девушки обессилено повалилось на жесткий ледяной стол: удерживающая ее магия исчезла.
— Ступай, — Рогатый, а у него действительно оказались небольшие черные рожки, устало махнул рукой, словно отпуская прислугу, — До завтра...
Все еще находясь как в тумане, Агафья послушно спустилась на пол, на ощупь подобрала лежащую неподалеку рубаху, и, шатаясь, побрела к выходу из комнаты. У открытой двери она, превозмогая себя, медленно обернулась: обнаженный свекр ловко опрокинул полупустую бутыль, одним махом осушив остатки браги. Заметив обращенный на него взгляд, Игнат Семеныч нетерпеливо топнул копытцем:
— Иди, иди давай! Сказал же — завтра!
Будто от внезапно налетевшего ветра тяжеленная дверь мгновенно захлопнулась, вытолкнув дрожащую обнаженную девушку на неосвещенную лестницу. Прижимая к груди скомканную одежду несчастная вслепую, натыкаясь на стены, побрела по длинному коридору. Мир вокруг по-прежнему пребывал в могильной тишине и жутком потустороннем холоде.
Но Агафья всего этого не замечала, она раз за разом, снова и снова видела одну и ту же картину: огромный, блестящий от пота козлоногий Игнат Семеныч врывается в покорившееся ему хрупкое тело маленькой дрожащей невестки. И словно это и не она, не Агафья, та истязаемая несчастная, а кто-то другой, раз она видит это со стороны. Но с каждым рывком хвостатого демона, всем своим телом девушка ощущала его беспрепятственно врывающийся ствол внутри себя. Проклятый Рогатый мучил ее вновь и вновь, заставляя не только чувствовать, но и смотреть...
