когда я представил эти соски в своём рту, то «мой дурак» восстал и вновь завладел моей головой.
«Тихо, тихо» говорил я про себя, уговаривая его на спокойствие. «Хочу» — сопротивлялся он и наполнялся силой. «Я тебя прошу, дай мне полчаса» — умолял я его. «Я хрен, а значит хрен тебе. Обними её покрепче, чтобы я мог приблизиться к её нежной писи. Должен же я с ней поздороваться» Голова моя попала во власть этого несговорчивого демона и я прижался своим стоящим «дураком» к её телу.
Она не отстранилась, а прижалась ещё теснее ко мне.
«Дурак», зажатый между нами приобрёл свойства стали и я поцеловал Марину в шею. От чего она прикрыла глаза, подняла ко мне свою голову и слегка разомкнула губы.
Я поцеловал Марину нежно в губы и, найдя в них взаимность, снова поцеловал её уже крепко взасос.
Минуты две мы не отрывались друг от друга губами, не замечая окружающих. Но вот музыка закончилась и все стали расходиться по своим местам.
Мы, будучи не исключением, тоже вернулись за свой столик.
Сев за столик мы выпили ещё по одному бокалу только открытой второй бутылки шампанского. И поставив свой бокал, я взял руки Марины в свои руки и стал целовать каждый пальчик в отдельности.
— Знаешь, я давно не испытывал чувства любви — сказал я ей.
— Тебе, наверное, это кажется. Свобода, шампанское и женщина одинокая.
— Нет, нет Марина. Давай поедим ко мне в гостиницу?
— Давай лучше ко мне домой — предложила неожиданно она — в гостинице люди, а я сегодня одна.
— Согласен — сказал я и расплатившись взял её за руку, и мы вышли из ресторана на улицу.
Пройдя метров пятьдесят от ресторана, в тихом неосвещённом месте я снова обнял Марину и поцеловал в губы взасос.
Она ответила взаимностью и минут пять мы целовались как четырнадцатилетние юнцы.
Закончив целоваться, мы взялись за руки, и пошли к ней домой. По дороге я рассказывал ей стихи. Благо я знаю их море.
Квартира Марины находилась в многоэтажке на четвёртом этаже.
Двухкомнатные квартиры незамужних женщин. Они так похожи друг на друга, что описывать нет смысла.
Марина сварила прекрасный кофе, налили мне, а сама, взяв полотенце, скрылась в ванной. Минут через пятнадцать она вышла из ванной в лёгком халатике, пахнущая чистым женским телом и подав мне сухое и чистое полотенце, сказала:
— Иди, прими душ. Халат висит там же.
Я быстро схватил полотенце и ринулся в ванную.
Раздевшись и включив душ я намылил мочалкой своё тело, вымыл себя и особенно тщательно своего «дурака». Который так и не ложился и просил, чтобы я дал ему войти куда нибудь.
Вымывшись, протеревшись идеально чистым полотенцем и надев халат на голое тело, я вышел из ванны с торчащим под халатом членом к Марине.
Она уже раскрыла выдвижной диван, открыла бутылку шампанского и разлила его по бокалам на журнальном столике. Взяв в руки бокалы, мы стукнулись ими, и я произнёс:
— За милую и прекрасную девушку. Ту, которую я люблю.
Мы выпили бокалы до дна. И Марина села в кресло.
Я подошёл к её креслу, стал на колени и, взяв её ногу в руки, стал нежно её гладить и покрывать нежными поцелуями. Губами я двигался с поцелуями от пальцев вверх. И когда подошёл к самому верху, я взял в руки другую ногу и одарил и её поцелуями снизу вверх. Марина сидела, откинувшись в кресле и закрыв глаза. И когда я поднялся от второй ноги вверх, я полностью распахнул на ней халат и увидел её голое тело. Это было тело богини любви. Всё идеально.
Я снова стал целовать её ноги. Нежно обцеловывая каждую ногу, я то поднимался до чуть ниже её лона, то опускался до колен.
Марина стала гладить меня руками по голове, плечам и груди.
Я словно оттягивая подход к лону, в очередной раз поцелуями спустился к коленке ноги и стал подниматься. И когда я был уже близко у лона, я пошире раздвинул её ноги и стал целовать места около лона,
