земли, парни быстренько додумались соорудить самодельные лестницы из подручного материала, которого в лесу было хоть отбавляй. Постоянно приходилось обнаруживать и уничтожать их «осадные» орудия, спрятанные ими в кустах. Иногда, мне самому жутко хотелось «вспомнить молодость». Пару раз, отогнав «варваров», усилием воли заставил себя сломать импровизированные «лестницы», а не заглянуть вовнутрь баньки... Надо сказать, что это были не совсем «девочки», а вполне сформировавшиеся девушки, и, если бы я встретил их где-нибудь на дискотеке, да ещё в макияже, мне и в голову бы не пришло, что это подростки 16—17 лет. Тем не менее, ситуацию как-то удавалось держать под контролем и с парнями особых проблем в первые дни не было. Пришлось, конечно, пойти и на кое-какие уступки. Понимая, что бороться с курением, практически, невозможно, предложил заключить договор — о курении в строго отведенном месте, ближе к лесу за кустами. Намного проблематичнее ситуация была у моей жены. Она никак не могла найти общий язык со своими «акселератками», как про себя прозвал их я. Как и девушки первого старшего отряда, наши ничем не уступали им в своём физическом развитии, а, наоборот, даже в чем-то превосходили их. Первое время никак не мог понять: в чем же заключалось это их неуловимое, на первый взгляд, превосходство. Потом понял. Во взгляде. Действительно, взгляд наших девушек выражал какую-то уверенность и... готовность дать отпор любому, посягнувшему на их свободу. Они напоминали мне, скорее юных амазонок, чем учениц старших классов. Жена не учла этой разницы, наложенной на девушек жизнью в интернате, где побеждало право сильного. Она, в отличие от меня, допустила непростительную ошибку, которую студентка уже пятого курса пединститута, допустить не имела права. Не выявив «лидера» в группе девушек, вступила с одной из них в конфронтацию, которая потом дала о себе знать очень горькими последствиями. Надежда, с которой у моей жены «незаладилось» с первого дня, оказалась тем самым «лидером», которого моя жена «прохлопала». Силы были неравны. Вслед за «лидером», все девушки были настроены враждебно по отношению к своей воспитательнице. Всё чаще после «отбоя» приходилось слышать из их домика повышенный тон моей супруги, переходивший иногда в крик. Это было неприемлимо. Своими окриками она показывала им свою полную беспомощность, как руководитель группы. Как и жена, я ловил себя на мысли, что до конца смены надо продержаться без особых «происшествий». Всё бы ничего, но ситуация осложнялась ещё и тем, что у меня с супругой не было, фактически, никакой возможности заняться сексом. Если для Ленки, занятой психологическим климатом внутри своей группы, это не доставляло, как я понял, абсолютно никакого «неудобства», то меня этот вопрос начал занимать и... довольно серьёзно. На мои намеки, где-нибудь «уединиться», жена всего-лишь нервно отмахивалась. Положение надо было спасать. Я стал «осматриваться» по «сторонам». Ещё в самый первый день я «положил глаз» на воспитательницу другого старшего отряда-Людмилу Анатольевну. Это была женщина лет тридцати, в самом, что ни на есть, соку! Глядя на её формы у меня просто «текли слюнки». Особых угрызений совести, по поводу созревшего у меня в голове плана, не было. На разного рода «практиках» я частенько применял «поворот налево», т. е. изменял по-немногу жене... , при случае. А этот как раз и был тот самый... случай! Тем более, что при встречах на разных внутрилагерных мероприятиях, неоднократно ловил на себе её, как мне казалось, многообещающий взгляд. Действовать решил немедленно. План созрел сам собой. Сегодня после отбоя на «тихий час», мне надо было менять постельное бельё своего отряда. Пункт обмена находился как раз рядом с домиками отряда Людмилы, а значит можно будет... попытать «счастье». Сказано — сделано! Собрав быстренько при помощи ребят бельё, и, оставив Ленку
