Не отрывая языка от задницы преподавателя, я боковым зрением увидела, как Наиль взял со стола вазу с фруктами. — На этот раз три банана засунет, что ли? — испуганно-недоумённо подумала я. Но в попу мне стало вползать что-то прямое и сильно утолщённое с одного конца. — Груша! — молча догадалась я ... (есть такие длинные и не очень широкие груши, «конференс», кажется). Засунув грушу, мой мучитель стал проталкивать её ладонью вглубь, пока она во что-то больно не упёрлась у меня внутри.
Вытащив руку, Наиль взял ещё что-то из вазы и приставил к моей дырочке. Это что-то было огромным и просто упиралось мне в кости таза. — Равиль, помоги! — сказал Наиль брату. Равиль Маратович отстранил мою голову от своего зада и встал с дивана. Подойдя ко мне сзади, он с любопытством посмотрел на происходящее. — Не так надо! — авторитетно сказал он и вышел из тренерской... Я услышала какой-то протяжный грохот в зале...
— Пошли, на бревне попробуем! — предложил он брату, вернувшись, и взял что-то из его рук. Наиль взял в руки баночку с вазелином, и мужчины вышли из тренерской, приказав мне следовать за ними. Я вышла в зал и увидела, что гимнастичестое бревно отодвинуто и стоит перпендикулярно стене. Равиль Маратович тщательно смазывал огромное (сантиметров восемь-девять в диаметре) яблоко вазелином (так вот что мне только что пытались запихать в попку!), а Наиль, смазав пальцы, подошёл ко мне, и, велев нагнуться, нанёс вазелин на мой сфинктер. — А теперь, красавица, сядь на свой десерт сверху... да так, чтобы он полностью вошёл, — сказал физрук, положив яблоко на бревно... Я, дрожа от страха, взобралась на бревно, свесив ноги по разные его стороны и стала медленно садиться на яблоко. Оно по-прежнему упёрлось мне в тазовые кости и не хотело входить. Тогда я чуть подалась вперёд, чтобы фрукт сместился ближе к копчику, и начала насаживаться, потужив живот. Но яблоко, только начав входить, стало разрывать колечко моего ануса, и я, беспомощно покачав головой, умоляюще посмотрела на своих мучителей. Братья перемигнулись и подошли ко мне с разных сторон бревна. Каждый из них поднял мою ногу, и, чуть наклонив моё тело назад, принялся с силой давить на моё плечо. Яблоко неумолимо стало влезать дальше, разорвав мой сфинктер сразу в нескольких местах, отчего у меня просто потемнело в глазах. Издав протяжный истошный вой, я через несколько мгновений (которые показались мне вечностью), медленно опустилась до конца и упёрлась ягодицами в бревно... Тёмные круги всё ещё плыли перед глазами. Огромное яблоко находилось теперь внутри меня, со страшной силой распирая мою прямую кишку. Я тихо рыдала и стонала от адской боли...
Мужчины сняли меня с бревна, и я, повернув голову, увидела, что оно измазано моей кровью... Мой плач постепенно перешёл в истерику — я никак не могла успокоиться. Братья озадаченно смотрели на меня. Наиль набрал чистых салфеток и принялся вытирать кровь, стекающую по моим бёдрам. Когда он закончил, братья под руки отвели меня обратно в тренерскую. В душе Равиль Маратович помог мне вымыться, после чего вышел, а я ещё некоторое время стояла под прохладными струями.
Когда я вышла, мой препод сидел за столом и что-то торопливо писал. Наиль разрешил мне одеваться. Одеваясь, я больше не плакала, а только болезненно охала, хватаясь за низ живота. Равиль Маратович, закончив писать, протянул мне мою зачётку. — Возьми... ты сдала зачёт, — тихо сказал он виноватым голосом. Я молча взяла зачётную книжку в прозрачной обложке... Наиль вызвался отвезти меня домой...
Я достала из сумочки зеркальце и внимательно посмотрелась в него. «Какая же я страшная без макияжа!» — печально подумала я. И вправду, мои губы потрескались, глаза покраснели... Наиль молчал, следя за дорогой. Мы мчались в салоне роскошного «Туарега». Убрав зеркальце, я равнодушна стала смотреть вперёд.
Мимо
