по женской фигурке, вызывают едва заметную дрожь каждым прикосновением.... .. — Ласкай себя!... Тут же ее руки, до того момента судорожно сцепленные за головой, начинают плавный, но в то же время неистовый танец... Его рука натягивает поводок, накручивает тонкую цепочку вокруг ладони... — Кончайте! Сейчас же! Обе!... (О, господи! Нет! Так не бывает!)
— Он вам нравится, Алина? — тихий мужской голос вернул меня из мира грез в реальность.
Вопрос прозвучал почти риторически.
Я кивнула, не сводя взгляда с сидевшей рядом девушки.
— Думаю, что самое время представить вам самую настоящую, живую рабыню, а не интернетного персонажа. Она принадлежит мне. Вся. И круглые сутки. Если хотите, если вам интересно — спрашивайте ее, Алина. Вполне может оказаться, что ваши с ней фантазии во многом сходны.
Наступил момент, когда я оказалась перед выбором. Именно сейчас можно было бы, не рискуя ни чем, встать, извиниться, и, поблагодарив за приятный вечер, удалиться. Нырнуть в успокаивающую пелену осеннего дождя и навсегда вычеркнуть из памяти эту необычную пару — Хозяина и Его рабыню. Либо остаться, воспользовавшись возможностью прикоснуться к той реальности, о которой я так часто мечтала.
В такт биению пульса, в голове звучали только два слова. Уйти... Остаться... Уйти... Остаться...
В этот момент девушка подняла взгляд и, смущенно улыбнувшись, сказала:
— Не стесняйтесь, Алина. Мне не сложно будет ответить на ваши вопросы. Присаживайтесь поближе.
Дилеммы больше не существовало.
Хозяин молча сидел, откинувшись на спинку стула и, казалось, был полностью поглощен своими мыслями. Но я знала, я была уверена в том, что ни одного слова из нашего разговора не миновало его ушей. Со стороны мы с девушкой, наверное, казались давними подружками, которые тихонько разговаривают о чем-то своем, женском. Только тема разговора разительно отличалась от обычных женских сплетен.
Мы говорили обо всем, девушка рассказывала о том, как она стала той, кем является сейчас, о том, насколько счастливей и свободней она стала, надев ошейник. Время от времени рабынька прерывала восторженные оды и вспоминала яркие случаи из ее жизни. Порой девушка, увлекшись рассказом, касалась моего бедра, а когда делилась одним случаем из своей жизни, даже легонько притронулась пальчиками к моей груди, объясняя, что и как. Каждое ее прикосновение только стократ усиливало возбуждение и так бушевавшее во мне целый вечер.
«А ты любишь... шу-шу-шу... шу-шу... Ммммм! Да! Ты себе просто не представляешь, как это здорово!... шу-шу-шу... шу-шу-шу... На-ка-зааал?! А как?... шу-шу-шу-шу-шу... А руки-то связаны!!... Да ну?! А как же... шу-шу-шу... А Он любит?...
— Достаточно, малышка, — властный мужской голос оборвал фразу рабыни на полуслове. — Ты все рассказываешь правильно. Я доволен тобой и в награду... Я разрешаю тебе!
Взгляд рабыни (и до того светившийся любовью), стал совсем «говорящим». Она с бесконечной почтительностью взяла в свои ладошки руку Хозяина и приникла к ней благодарным поцелуем. Надо же! Она так старалась, отвечая на мои вопросы, а в награду получила только...
Только что это с ней? Если бы я не сидела так близко от девушки, то, скорее всего, так ничего бы и не заметила, но... Она находилась от меня в считанных сантиметрах, и от моего взгляда не укрылось ничего. Тело рабыни напряглось, будто окаменело, дыхание замедлилось, стало глубоким, едва заметным, ее ножки плотно сжались.
Странно, но ладоней девушки словно не коснулась волна напряжения, они все так же нежно и почтительно держали руку Хозяина, а губки не прервали своего поцелуя. Вдох... Выдох... Вдох... Тело рабыньки едва заметно вздрогнуло, волна мелкой дрожи пробежала по сжавшимся мышцам, а из закрытых глаз по щекам скатились две одинокие слезинки.
Глазам своим не верю!! Этого просто не может быть! Я перевела изумленный
