тетрадь.
— Особенно это касается мальчиков, — продолжила она, — Их я заставляю писать каждые два часа. Согласна, немножко чаще, чем нужно, но ничего, быстро привыкают.
— А по-большому? — поинтересовалась Маша.
— По-большому у меня все ходят после еды, — сообщила Лена, — Минут через 15—20. Получается четыре раза в день — после завтрака, обеда, полдника и ужина.
— И что? Каждый раз удается заставить покакать? — скептически улыбнулась Маша.
— Первые пару дней приходится конечно воевать, — ответила Лена, — А потом у ребенка вырабатывается режим.
— Значит за два дня привыкают к твоему расписанию? — улыбнулась Маша.
— Максимум — за неделю, — гордо сказала Лена.
Пообсуждав с Машей еще пару минут свой метод приучения к горшку, Лена неожиданно спохватилась, что надо греть обед.
— Возьмешь ребенка на кухню? — спросила Маша, кивнув на меня.
— Нечего мальчишке там делать, — сказала Лена, — Уже большой. Ничего с ним тут в наше отсутствие не случится.
Лена повернулась ко мне.
— Правда, Саша? — строго спросила она, — Обещаешь хорошо себя вести?
Я быстро кивнул.
— И если захочешь на горшок, сразу громко мне кричи, — добавила Лена, — Обещаешь?
Я снова кивнул.
— Не слышу! — повысила голос Лена.
— Обесаю, — смущенно выдавил я.
— Ну вот и молодец, — улыбнулась Лена и отправилась с Машей на кухню.
Минут через 20 Лена громко позвала меня обедать. Как и в прошлый раз, она не доверила мне есть самостоятельно, а сразу принялась кормить с ложечки. Обед прошел в относительном молчании — очевидно девушки уже успели наболтаться и исчерпали все темы для разговоров.
После обеда мы вернулись в зал — я к своим игрушкам на ковре, а девушки сели на диван и принялись листать мамины журналы по уходу за детьми. Пару минут в комнате стояло молчание.
— Смотри, Ленка, какая прелесть! — неожиданно засмеялась Маша, показывая Лене свой журнал, — Такой смешной голенький мальчуган. Правда чем-то похож на твоего Сашу?
— Ага, такие забавные фотки, — с улыбкой согласилась Лена, — Как медсестра меняет малышу подгузник.
— Они в этой статье шаг за шагом объясняют, как это нужно делать, — пояснила Маша, — Еще и с иллюстрациями.
Девушки снова уткнулись в свои журналы. Минут десять опять царила тишина.
— Пора укладывать спать, — нарушила молчание Лена, быстро взглянув на часы, — Только сначала мальчишка у меня сходит на горшок по-большому.
— Я не хочу! — запротестовал я, обиженный, что взрослые сегодня весь день решают, когда мне ходить на горшок.
Лена только улыбнулась в ответ и, не говоря ни слова, поставила меня на ноги и принялась быстро раздевать. Не прошло и полминуты, как я стоял посередине комнаты голышом, смущенно прикрываясь между ног.
— Одену пижаму только после того, как покакаешь, — сказала мне Лена.
Поставив передо мной детский горшок, одиннадцатиклассница выжидающе на меня уставилась, скрестив на груди руки.
— Ну что стоишь? — строго спросила она, — Быстро садись на горшок и какай!
Я послушно плюхнулся на холодный горшок.
— Даю тебе пять минут, — сказала Лена и, вернувшись на диван, снова уткнулась в журнал.
Я обиженно хмыкнул. Мало того, что мне абсолютно не хотелось по-большому, единственным человеком, при котором я не стеснялся ходить на горшок, была мама. От обиды, что в ее отсутствие позволяет себе наглая девчонка-одиннадцатиклассница, на глаза навернулись слезы.
— Что-то я ничего не слышу! — прикрикнула на меня Лена через пару минут, — Забыл, как надо тужиться?
Лена встала с дивана и подошла ко мне.
— Чувствую, по-хорошему мы сейчас от тебя ничего не добьемся, — угрожающим
