— Ой... Что это... что это вы делаете?Даа... ситуация...Несколько секунд ничего не происходит... Боря стоит в распахнутом халате, одной рукой держа меня за голову, а второй держа у основания член, головка которого у меня во рту. Я сижу на стуле, искоса глядя на Светку, с испачканным спермой лицом и губами в трубочку вокруг Бориного достоинства... И Светка, в полнейшем ступоре, не сводящая глаз с моего лица.Помню, что эти несколько секунд тянулись медленно-медленно... и еще помню, как вместе со смущением приходит почти живое ощущение какого-то особенного кайфа от того, что на меня смотрят... и я не пытаюсь пошевелиться, а наоборот — думаю, как бы так еще пару секунд побыть у нее на виду.Первым реагирует Боря. Член его вылетает у меня изо рта, исчезает под полами халата... Он запахивается, и быстро проходит мимо Светки вглубь квартиры. Я остаюсь на месте и смотрю на нее... а она на меня... я улыбаюсь. Видимо, моя улыбка ее как-то приводит в себя. Она подходит ко мне, аккуратно пальчиком прикасается к сперме на моем лице... медленно проводит им сверху вниз. Нюхает палец, потом касается языком... — Что это?Я молча встаю, подхожу к раковине, быстро смываю все, вытираю лицо кухонным полотенцем, висящим тут же. Так же молча беру Светку за руку, и мы выходим из квартиры.У каждого в детстве было свое секретное место — шалаш, землянка или просто укромное местечко в близлежащем лесу. Было такое место и у нас. Минутах в 20 ходьбы от дома, за дачным кооперативом, был старый затопленный карьер. Народу там никогда не было, а между вырубленных и брошенных гранитных глыб был пятачок, который не видно снаружи. Компания наша там жгла костры, пекли картошку, летом купались и загорали, в картишки перебрасывались. Короче, чувствовали мы себя там уютно и безопасно, взрослые нам там не досаждали.... Мы быстро идем по тропинке, огибающей садоводство, держась за руки, и молчим... Молчим, не сговариваясь, как бы договорившись без слов. Идти нам осталось немного, сквозь деревья уже видны серые камни карьера.Мы на месте. Вокруг звонкая летняя тишина, жарко... комариный писк, но где-то... пахнет застоявшейся водой, прохладные камни дают нам чуть влажную тень... тихо, даже ветер не слышен. Мы сидим на бревне у кострища, я зажигаю кучку веток, оставленных нами с прошлого посещения этого места... Мы все так же молчим.Ветки трещат... — Костя... Так что это было? Что он с тобой делал?Я жду этого вопроса, но хоть убей, не знаю, что ей ответить...Со Светкой мы знакомы давно. Еще со старшей группы детсада. Близкое соседство гарантировало наше тесное общение, и Светка была моим самым настоящим другом-приятелем, с которым проводилась масса свободного времени. Конечно, были у меня и друзья-пацаны, но это были другие отношения... а со Светкой все было задушевно. Мы доверяли друг другу всякие свои детские тайны, ходили на дни рождений... ну и все такое прочее.Она держит меня за руку и смотрит в глаза, ожидая ответа. — Я сосал его хуй.Я говорю это тихо, но чувствую возбуждение между ног, и поэтому голос мой чуть подрагивает. Я чуть-чуть улыбаюсь, помимо воли опять вспоминая те ощущения... — А зачем??? — ее изумление неподдельно.Пожимаю плечами. Действительно, а зачем? Но чувствую, что мне нравится и ее любопытство, и моя готовность рассказать ей всё. Поэтому отвечаю как есть: — Потому что ему это приятно, — помолчав секунду, добавляю — и мне тоже.Она по-прежнему не понимает. И я начинаю ей объяснять, что это — секс, что он бывает таким-то и таким-то... не буду дословно передавать мою лекцию, но выложил я ей все, что знал сам. Она слушает, не перебивая, глаза ее не отрываются от меня. Мои откровения возбудили меня самого, и в какой-то момент я непроизвольно кладу руку на свой отвердевший член, и тихонечко его сжимаю. Она замечает это, и нет-нет посматривает мне на промежность. Тут в голове моей рождается
