особенно и даже плакала при этом. В последний день в бреду она несколько раз повторила «сосу в писю, я там буду её сосать». Смысл этих слов остался для всех родственников загадкой, которые они отнесли к предсмертному бреду. И только я один понимал, что она этим сказала. Тетя Катя хотела еще раз перед самой смертью трахнуться на смертном одре, назло смерти, за свою жизнь, за время которой она не оставила след на земле в виде потомства. Уже намного позже я узнал, что она была за «штучка» в свое время.
Лишившись возможности рожать, после первого аборта, тетя Катя бросилась с головой в омут, её трахали где угодно и кто угодно, лишь бы у него был член, а обладая привлекательной внешностью и слаженной фигурой, желающих чтобы переспать с ней было больше чем предостаточно. Она могла за раз удовлетворить сразу пятерых и вернувшись к очередному мужу, лечь под него. Вот откуда у неё было такое мастерство в сексе проявляющееся по инерции даже в склеротичном состоянии, и которое я испытал на себе, став совсем другими глазами смотреть на престарелых женщин, обреченных волею судьбы на одиночество.
