своих ног рваную одежду жены, тряпочку, в которой угадывались остатки трусиков, поднял их. Гость, тем временем стянул с себя штаны, встал на колени перед диваном и раздвигая почти без усилий её ножки, потянул Машеньку на себя.
— Неееет! Пожалуйста! Не надо! — рыдала она.
Гость молча кряхтел. Ему было совершено всё равно, кто и что вокруг. Он хотел только одного — всадить свою елду в розовые недра женщины, остальное для него просто не существовало. Борьба утомила Машу и её сопротивление постепенно сникало. Я подошел ближе и мне предстала живописная картина — раздвинутые ножки моей девочки открывали вид на киску с пушком светлых волосиков. А в направлении неё двигался в готовности член мужика, с конца которого стекала тягучая капля выделений.
Машенька смотрела на меня заплаканными глазами молча и с непониманием. Член у мужика был странной формы — не особо толстый, но длинный, оканчивающийся шарообразной непропорционально огромной головкой, которая уже коснулась аккуратной дырочки моей женушки и силилась в неё погрузиться, затаскивая за собой внутрь розовые створки. Не понимая, что делаю, я метнулся к столику и принес какой-то Машкин крем, быстро открыв его, стал намазывать Машуткину промежность. Мужик одобрительно крякнув, подал назад, что позволило мне быстро все
подготовить. Машенька смотрела на меня ошарашенными глазами. Поймав её взгляд, я сказал губами, что всё будет хорошо. — Я люблю тебя. Расслабься. Прости, родная! После чего, Машутка видно расслабилась и раздался её вскрик — ОЛЕЖКААААААА! — огромная головка, скользя по крему, распирая узковатый для неё вход, отправилась в путешествие по самым сокровенным глубинам моей девочки. Туда, где открывается прямой доступ к её сильнейшим чувствам, мощнейшим эмоциям. Я видел, как Машенька начала таять и терять контроль, как всё её внимание сосредоточилось там внизу.
Мужик не обращая внимание ни на кого из нас делал медленные движениям. При этом, он полностью высовывал свой агрегат, а затем, вновь, медленно возвращал его в глубину. Я заворожено смотрел на её киску, которая мокро и плотно обхватывала маленькими губками ствол,
принимая в себя его плоть. Машенька, не сводя с меня молящих глаз, начала безвольно подаваться ему навстречу. В огромных тёмных зрачках читалась потерянность и мольба о прощении за побеждающее желание. Между ног у женушки все громче раздавался чавкающий звук. Она тихо простонала:
— Со мной что-то происходит! А... ах! Я не могу больше себя контролировать А... ах! О... ох! Олежка! Прости! Что со мной?
Я наклонился и начал целовать её лицо и глаза. Для этого приходилось ловить её двигающуюся от толчков снизу голову. В этот момент, мужик нарушил темп и не сделав очередного попятного движения, закряхтел и
остановился. Я опустился к её лобку и поцеловал его, а после, приблизился к главной арене действий, несмотря на близость к чужой плоти, и лизнул выпирающий валик клитора, Машенька ахнула и размашисто заработала бёдрами. Мужик всё продолжал изливаться, стараясь всадить как можно глубже, а после вытащил свою мокрую оглоблю и быстро ретировался. Машутка осталась лежать глядя в потолок и продолжая вздрагивать. Из её киски густо вытекало. Она сделалась красной и вывороченной пещерой. Я сунул туда свой изнывающий конец, который
немедленно приступил к омыванию дырочки.
— Прости, родная. Всё будет хорошо. Спасибо тебе. Это звучит странно, но я был на вершине блаженства! Спасибо!
Но Машенька молчала. Её продолжала бить дрожь. Ей предстояло разобраться в себе и во мне.
