И уж совсем изумилась, услышав мою аргументацию о делах науки, службе вырастившему и выучившему меня государству, призвании и иных высоких вещах. Наташе не составило труда выпытать у меня все и про личную жизнь: «Сидишь с девяти до девяти? А как же зов плоти? Завязываешь на узел»? Пришлось объяснять ей, что секс для меня вовсе не самое главное в жизни, что у меня была любимая, но она ушла год назад, и с тех пор только пара контактов — без особенного удовольствия — и все. У нее просто загорелись глаза...
Словом, возвращались мы уже вместе, да и задержались минут эдак на двадцать, но так как все уже были несколько «веселые», то никто, кроме бдительной Галины Владимировны, не обратил на это внимания. Музыка в зале играла чуть громче, пошли «медляки», кто-то из молодняка пошел танцевать, а я пригласил Наталью. Первые два танца мы оттанцевали легко и свободно, а потом вернулись за стол. Наташа начала довольно сильно пить, мешая шампанское с наливками. Когда вскоре вновь заиграли медляки, и она уже сама потащила меня из-за стола. На сей раз, мы танцевали менее технично, но куда энергичнее и свободнее. Курить мы пошли тоже вместе — и Галина Владимировна уже проводила нас пристальным взглядом.
Когда я прикуривал ей сигарету, она улыбнулась: «А себе? Неужели не хочется?» Хотелось страшно, в чем я и сознался после секундного колебания. «А у меня вот нету второй сигареты... Иди сюда, покурим эту вдвоем, если ты не возражаешь», — и Наташа, сделав шажок, оказалась совсем рядом со мной. Я почувствовал запах ее духов, ее волос... А когда она, протягивая мне сигарету, коснулась моей руки своими пальцами, меня словно ударило током — я почувствовал импульс страсти. Я захотел эту женщину! У меня словно бы раскрылись глаза: совершенно не постаревшая, подтянутая — явно уделяет время своему здоровью и красоте, симпатичная, успешная в жизни женщина делает мне знаки внимания. Она «голодна», это очевидно. И кому какое дело, что она почти годится мне в матери?! Несмотря на всю мою «несчастную любовь», я сразу почувствовал ответный интерес к Наташе... И уже я попытался ее разговорить, понять, чего ей хочется и чем она живет, но в том не преуспел — все-таки, она гораздо опытнее меня. Когда мы возвращались в зал, она сказала мне, что хочет со мною «зажечь».
Сказано — сделано. Очередной танец после очередного фужера шампанского мы исполняли так, что я поблагодарил мысленно Бога, что никого из академиков и «чужих» профессоров уже в зале нет. Только что искры не летели — в танец было вложено все наше желание, и энергия, и страсть. И закончился он поцелуем, недолгим, но глубоким и звучным. Когда я отводил Наташу на место, то чувствовал на себе взгляды уже не одной только Галины Владимировны... И, чтобы как-то разрядить обстановку, я следующие танцы уже танцевал с девушками из соседней лаборатории, не приглашая Наташу. Она же вытащила какого-то дядечку в возрасте, но, протанцевав с ним совсем немного, отпустила его на место и больше не танцевала, налегая на спиртное. К концу вечера она выпила уже довольно много, не очень-то твердо держась на ногах. Я же, напротив, практически не пил, и потому был совершенно трезв.
Надо сказать, что мой дом, дома Наташиного мужа и Галины Владимировны расположены довольно далеко от института, но близко друг от друга, и потому ее муж моей шефини, также не пивший весь вечер, решил подкинуть меня на своей машине до нашего района. Когда мы выходили из института (а идти было прилично, три длиннющих коридора, четыре лестницы), моя научница и ее муж несли букеты цветов, подаренные сотрудниками всего института, а я помогал идти подвыпившей Наташе. Хотя Галина и пыталась следить за нами, Наташа, по-моему, скорее под предлогом своей нетрезвости, чем именно по этой причине, постоянно сбивалась с шага, пошатываясь, с удовольствием опиралась при этом об меня, обнимая и прихватывая.
