противопоказано!...
Время прошло, я справился с закупкой, посидел немного у телика...
В 20: 30 — я должен принимать пятнадцатиминутный душ, чтобы в куцем
халатике наголо открывать двери кабинета № 3... Вот и настал час...
Помывка перед молодой санитаркой с указочкой... Полотенце из ее нежных ручек, отметка в карточке и — улыбка на прощание — перед «улетами»...
В кабинете № 3 все также как и утром — металлический экран, наглухо отгораживающий пациента и невидимых манипуляторов.
Металлический голос динамика, приказывающий добровольно встать в оковы... Опять дыхательный мундштук, и гермошлем на лицевой отсек...
Но у меня уже было преимущество — я четко ЗНАЛ, что ничего противоестественного со мной не произойдет!
Что в самом худшем случае мне придется всего навсего напрячься лишний раз и постараться отдать все остатки своего ценного материала, из которого рождаются будущие дети...
Ничего особо отличающегося от утренней сессии я не почувствовал!
Только не было бритья и «клеймения», и поэтому время моего пребывания в станке пролетело быстрее. Количество подходов и минуты оргазма были оставлены в утреннем режиме.
Конечно я уже не дергался и не выл белугой, ну разве что сладострастно постанывал в нетерпении скорого финала...
Вместо Карты Донора, из отверстия станка, выскочила квитушка № 730, с указанием времени и места следующей явки, а я, напялив халатик, неторопясь продефилировал по коридору с чувством выполненного долга и необычайной неги, разливающейся по всему телу после половой разгрузки...
Девчонка-банщица улыбалась мне как старому знакомому, да и я почему-то отметил для себя несколько странное чувство — точнее отсутствие оного — я перестал стесняться своей наготы!
Я обнаружил, что могу спокойно стоять, повернувшись лицом к санитарке, и не прикрывать свои яйца и член, стоящий на полувзводе!
Я перестал испытывать столь назойливое чувство постоянной неловкости от сознания, что мои обнаженные интимные части рассматриваются с излишним любопытством!
Я просто стоял перед ней — и терпеливо ожидал, пока она раскроет шкафчик с моей одеждой... Девчонка же, сознавая свою власть, нарочито затянуто исполняла свои обязанности, и было видно что моя сексапильность, особенно в обнаженном виде, производит на нее впечатление!
— «Ну и пусть пялится! От меня не убудет!!
А если член встанет на полную, пусть ей же это будет уроком! — нечего дразнить молодых самцов!»...
— — -------
До волнующего разговора с Ленкой оставалось меньше часа...
Я присел на скамеечку в аллее при входе в здание и снова погрузился в раздумья... Что то происходило со мною, подспудно связанное с последними событиями.
Безусловно, постоянное смущение при необходимости раздеваться донага в чьем либо присутствии, всегда заставляло меня испытывать моральное неудобство, поскольку мой член, сдерживаемый теснотой материи плавочек, всегда распрямлялся и вставал солдатиком — стоило мне эти плавки снять...
А вот всего навсего две сессии принудительной стимуляции буквально поменяли мое восприятие ситуации! Мне становилось совершенно безразличным, в каком состоянии находятся мои выставленные напоказ для опытов гениталии!
Я как бы заранее переставал стесняться невидимых врачей и испытателей и чувство, что меня уже прощупали, промяли и окончательно все просмоторели чуть ли не под увеличительным стеклом — дало мне новое видение собственной наготы...
Мало того, — меня принудительно стимулировали в самой интимной сфере, вызывая рефлексы и исследуя мое поведение с помощью медицинской техники...
И я уже твердо знал, что мое стеснение, преследовавшее меня с самого
малолетства — всего лишь условность, юношеское целомудрие, которого, наконец, меня не только лишили, хотя и принудительно, в довольно изощренной форме, но
