вдвоем с Женей были на дне рождения Ларисиной однокурсницы. Гитары, портвешек... Короче, кончилось все тем, что Лариса напрочь разругалась с полюбовником,... кажется, на почве ревности (как выяснилось позже, небеспричинной), и на такси уехала одна. Домой. Там с трудом добрела до душа, постояла под ледяной водой, приходя в себя, и, нацепив легонький халатик, свалилась спать. Проснулась от того, что тринадцатилетний Димка пришел из своей комнаты проверить мать, и убедившись, что все в порядке, не долго думая забрался к ней в кровать. Лариса не хотела его прогонять — с ним было тепло, уютно, и она посильнее прижалась к худощавому телу сына, про себя представляя его крепким сильным мужиком, который заслонит её от обид и крепко накостыляет обидчикам...
Сын принял её в объятия, и понемногу Лариса начала засыпать, как вдруг почувствовала, что ладони Димки сомкнулись как раз на её груди, едва прикрытой искусственным шелком. Сначала они лежали спокойно, и Лариса продолжала попытки уснуть. Но затем сын начал робко, неуверенно, но целенаправленно поглаживать её груди в районе сосков. Те незамедлительно отреагировали на ласку — затвердели, и ладони сына постоянно цепляли их во время непрестанных ласковых поглаживаний, от чего грудь Лары налилась приятной тяжестью, а дыхание невольно ускорилось... Лариса была пьяна, поэтому в её сознании все сливалось — Димкины руки, уже беззастенчиво скользнувшие по халатик, неверный Женька, так ласково проделывавший примерно то же еще прошлой ночью и вдобавок, — какой-то полу знакомый брюнет с многообещающей порочной физиономией... Лариса основательно завелась и начала постанывать, уткнувшись лицом в подушку. Сын целовал ей плечи и шею, а его руки настойчиво и уверенно мучили её груди, то сжимая их, то нежно оглаживая, перебирая сосцы между пальцами... Лариска и сама не заметила, как скинула халат, отдаваясь в эти жадные руки, которые немедленно скользнули по бедрам, по их нежной внутренней стороне, по ягодицам и спине... Лариска уже дошла до необходимой степени желания, и постоянно ощущала крепкий член сына, требовательно упирающийся ей в бедро... Недолго думая, — на пьяную голову Лариса вообще старалась думать поменьше, иначе зачем же напиваться? — она приспустила плавки Димки и потянула его к себе, обхватив руками крепкую мускулистую спину... Он с трудом оторвался от её отяжелевших грудей и неуверенно скользнул между Ларискиных ляжек, подхватывая опрокидывающуюся мать под колени. Секунда, другая... Она почувствовала его неумелые тыканья, и поспешно помогла сыну рукой. Через мгновение Димка вошел и утвердился, рефлекторно подергивая бедрами. Его дружок был не особенно велик, но то ли от неожиданности, то ли от холодного душа Лариса так остро ощущала его внутри своего лона, что каждая секунда казалась невыносимой. Остроты добавляло и сознание недозволенности происходящего, краем разума Лариса вполне отдавала себе отчет о своих действиях...
Димка тем временем входил во вкус — его сначала нерешительные, а потом и более уверенные толчки набирали ритм. Лариса положила ладошки на крепкие ягодицы сына и решительно подсказывала ему частоту и силу движений — каждый его рывок буквально обжигал её влагалище, она даже не сдвигала ноги, чтобы сильнее чувствовать проникновение. Такого у неё еще не было ни с одним мужчиной. Димка «жарил» все усерднее, его пальцы впивались в Ларкины ляжки, и она не выдержала и застонала... Оргазм буквально закрутил её, она прогибалась всем телом навстречу новым ударам сына, а он работал изо всех сил, входя в неё во всю длину, все быстрее и быстрее, вбивая её тело в постель, заставляя Ларискины груди бешено колыхаться...
На самом деле, Димка тогда охаживал её не так уж долго — просто в бешеном темпе «расстрелял» свой небогатый мальчишеский заряд, но уже под конец, когда его движения стали более
