зад и ляжки впечатляли. У нее было смазливое личико, которое имело несколько глуповатое, коровье выражение. Она тоже, как и Зед, смотрела в пол и сильно краснела. Иван явно при ее виде загорелся, подозвал к себе и долго сильно мял груди, выкручивал соски. Закусив губу, Ганя покорно терпела.
— Чего бы с ними сделать? Они такие огромные. Давай сделаем из них груши? — Иван обратился к Глебу.
— Да ради бога. Делай с ней, что хочешь. Иван оживился и велел Зеду принести веревки и перетянуть груди у основания.
— Сильно не затягивай, главное, чтобы они торчали.
Когда все было сделано, груди действительно стали похожи на груши. Ганя смотрела в сторону и учащенно дышала.
— Ты чего? — спросил ее Иван.
— Господин, пожалуйста, очень сильно перетянуто, там кровообращение.
— Что-о-о?! — повысил голос Иван.
— Я знаю, из-за этого один раз пришлось грудь отрезать, — торопливо увещевала его Ганя.
— Глеб, что это?!
— Вань, извини. Она новенькая. Можешь наказать ее как хочешь.
Поняв, что она сделала себе хуже, рабыня замолчала и всхлипнула.
— Дай трость, — сказал Иван Зеду.
Иван размахнулся и ударил Ганю тростью по груди, попал по соскам. Она взвизгнула, дернулась, но осталась на месте.
Иван подумал, потом ударил еще и еще, оставляя саднящие полосы. Рабыня взвизгивала и плакала, но закрываться боялась.
— Давай-ка, чтоб навсегда урок запомнила, приподними их и держи, чтобы по соскам я точно попал.
— Пожалуйста! — в ужасе крикнула Ганя.
Потеряв терпение, Иван ударил ее наотмашь по лицу.
— Глеб, блядь, почему я должен твоих рабов воспитывать?!
Глеба все происходящее веселило:
— Да ладно тебе, Вань, тебе же нравится!
После удара рабыня, видимо, смирилась и дрожащими руками взялась за груди. Ваня прошелся по ней несколько раз, попадая по соскам и пальцам, но ее визги быстро ему надоели.
— Ладно. С тобой нужно иметь терпение. Давай, покажи нам пизду.
По приказу Зед составил блюда на край стола, освобождая место. Ганя, продолжая всхлипывать и стараясь ни на кого не смотреть, забралась на стол и легла на спину, широко расставив толстые ляжки. Ей велели развести половые губы руками. Некоторое время ее разглядывали.
— Да она потекла! — сказала Зоя, — а так орала.
— А то, что ты им не даешь бриться, даже хорошо, — сказал Иван.
— Слушай, а она тоже смотри как растянута.
— Гань, расскажи, как мы добились такого эффекта? — сказал Глеб.
Ганя начала рассказывать, говорила сдавлено, было видно, что каждое слово дается ей с трудом:
— Господин растягивает мне зад. Говорит, что я буду делать шоу — садиться на бутылку шампанского.
— А пизду растягивает?
— Нет. Говорит, меня ебать будет неинтересно.
— Логично. Ну что, ты хочешь, чтобы тебя наша официантка выебала сейчас?
Ганя нервно сглотнула.
— Глеб, а Зед ее уже ебал?
— Нет пока. Зед, иди сюда.
Когда Зед приблизился, ему было велено расстегнуть молнию на мешочке. Оттуда вывалился смятый затекший член. Зед явно дышал с большим облегчением.
— Давай, надрочи член.
Зед, ... смущенно глядя в пол, взял свое хозяйство в руку.
— Он очень стесняется себя при людях дрочить, — засмеялся Глеб.
Иван продолжал заниматься Ганей.
Он жадно мял складки на ее животе, потом перешел на пухлые половые губы, сильно их сжимая и подергивая. Ганя вздрагивала, но молчала. До предела разведенные коленки ее мелко дрожали. Иван засунул ей пятерню во влагалище, подумал, вытащил, и тут его осенило:
— Слушайте, мне нужен лед. Зед, оторвись от своего стручка, давай-ка.
Зед быстро притащил колотый лед.
Иван поковырялся в кусках льда, достал самый большой, с острыми краями. Разведя половые губы Гани, он стал запихивать
