Да, я женщина традиционной ориентации и я люблю мужчин. Но тот случай десятилетней давности иногда навеивает на меня приятными воспоминаниями, заставляя усомниться в этом. Я всегда буду помнить лицо моей юной подружки Ирины. Работала тогда я хореографом. Делала постановку танцев у группы-балета, которые профессионально готовились к годовому контракту во Францию. Группа состояла из двух парней и четырех девушек. Она была практически профессионально подготовлена, требовалось лишь подточить и отшлифовать некоторые их движения. Иногда после занятий мы вместе ходили посидеть в кафе, опять же поговорить о работе.По своей природе я очень требовательный педагог и мне нужно было не только на практике в движении объяснять им их ошибки, но также настраивать их эмоционально.Так вот была в этой группе девушка, Ирина. Она так же как и я окончила институт культуры, и тоже Современный Классический факультет. Вот с ней то у меня и были сложности. Технически она была мастером, НО ей не хватало чувств в танце. Как будто танцует, но думает о чем-то своем. Я говорю ей: — Ирина, ты должна отдаваться своим движениям эмоциональнее, будь нежнее, искреннее в танце. Дай волю своим чувствам! Вырази их в танце! А она — ну никак, как солдат — все технично, грамотно.В один из вечеров поехали всей компанией ко мне домой. Выпили — начали с вина, закончили водкой. Стали расходиться и я даже не помню как так случилось что я осталась с этой Ириной наедине.Мы еще немного выпили и я сказала: если хочешь оставайся и ночуй у меня. Ребенок все-равно с мамой твоей дома под присмотром. Она так выразительно посмотрела на меня и на ее глаза навернулись слезы... Я подумала — по пьяне (как говориться водка плачет) Сама была «хорошà». А она начала: Вот мы же на 6 месяцев уезжаем во Францию, дочку жалко оставлять на такой длинный срок в таком возрасте. Ну я ее все же как-то успокоила. Постепенно разговорились вновь о танце. Я вспомнила о ее рабочих ошибках. Ну и давай опять ее по пьяне поучать: — если не научишься делать правильно «выбросы», то не волнуйся, во Францию поедут без тебя, и дочь твоя одна не останется!Мы вновь подняли тему танца. Дошло до того, что я стала показывать ошибки в ее движениях прямо у себя дома на паркете. Она держала меня за руки, как бы следуя моим движениям. В общем я опять пыталась что-то объяснить ей. Получилось так что лицо ее оказалось близко с моим. Наши взгляды встретились. Очень медленно, давая возможность отказаться от этого, своими губами нежно коснулась моих. Спустя столько лет я помню это лицо! Этот сладкий, этот проникающий поцелуй ее губ, языка. Я не отстранилась, нет нет! Не знаю что сработало — инстинкт или алкоголь (много алкоголя). но мы поцеловались.Мы целовались... Медленно, целуя плечико, грудь, лаская пальчиками сосочки она стала чувственно раздевать меня. Поцелуи становились все настойчивее, все жарче. По телу стала проходить легкая истома. Целовала так как будто бы целует опытный, искушенный в этих делах мужчина. Настойчивость эта завораживала, успокаивала, расслабляла. В ее руках я таяла. Плыла. И постепенно стала отвечать взаимностью. Мне становилось приятно принимать эти ласки. Нравилось своей покорностью доставлять ей удовольствие. Не столько нравилось целовать ее, сколько интуитивно чувствовать что именно ей больше всего приятно и хочется в этот момент..Это было странно, необычно и любопытно. Ново для меня. Мне становилось интересно почувствовать себя на месте мужчины, и вообще все это было в диковинку. Не потому, что мне нравятся женщины, а потому что в ней что-то такое было. Что то такое что привлекало и притягивало как магнитом. Внешностью она походила чем то на Клеопатру (не настоящую), а такую, которую рисуют на картинах. Бордово-коричневый цвет волос, стрижка «каре», красивое лицо, фигура — я молчу — балерина! Все напоминало в ее облике и рисовало в моем
