повернулась к двери и начала тоже стучать кулаком. Я наслаждалась ... зрелищем. Руки мои под юбкой продолжали мять киску, лосины промокли насквозь, скоро теплая струйка мочи дотечет до левого ботинка. Не представляю, что бы мать с дочкой со мной сделали, если бы узнали, что все двери заперла я. Наверное, ударили бы по лицу, повалили на пол и принялись пинать ногами. Пинали бы до тех пор пока не обоссались. Куда им теперь деваться? И когда моча потекла бы по штанам на кафель, то они встали бы на до мной и поливали бы меня с ног до головы. А я лежала бы побитая в луже свого и чужого ссанья.
Тут женщина перестала стучать, и я повернулась к ней. Мать девочки замерла в нелепой позе, она наклонилась вперед, выставив круглый зад так что, под брюками проступили контуры дорогого белья. Засунув руку между ног, она пальцы пытались продавить тонкую ткань напротив многострадального отверстия. Сейчас она напоминала качающийся камень на вершине горы, легкий толчок, и лавина не управляемой мочи из обессиленной письки устремится вниз. Мне, до жути, захотелось подойти к женщине, мягко погладить ее зад, почувствовать пальцами линии нижнего белья, отвести руки зажимающие вагину и прошептав на ушко, чтоб прекратила бороться с естественным ходом природы, надавить на раздутый живот.
— О, нет! — раздалось с другой стороны. Девочка, все так же опираясь о стену, сползала на корточки. Я поняла, что чудо свершилось и уставилась на ее промежность. Джинсы еще были сухие, а потом, без предупреждения на них появился темный влажный участок. Девочка задыхаясь, резко и громко вскрикнула. Она сжала колени, ища глазами помощи, и прошептала: «Я описалась, мамочка!» Попка, под ее неловко сведенными коленями, быстро потемнела, со штанов на пол устремились первые струйки мочи.
«И так первая жертва есть», — радостно подумала я. «Интересно как долго продержится ее мать, или догадается перебежать на соседний этаж?. А вдруг она описается прямо в дороге! Что это у нее на брюках, тени или материя под пальцами стала темнеть?»
В самый драматичный момент в коридоре совсем рядом хлопнула дверь, и послышались шлепающие звуки. Это кто-то перся в умывальник. В ужасе девочка вскочила и прикрыла руками мокрые штаны, ее мама, сделав шаг вперед, прижала нас обоих к себе, толи хотела прикрыться нами, или пыталась смягчить детский испуг. Дочка сразу спрятала мокрое лицо под материнской рукой. Я тоже прижалась и обняла женскую ногу как можно выше. В предбанник ввалился какой-то дядька. В одной руке он держал пакет с огурцами и помидорами, в другой — пучок вилок и ложек, дяденька был сильно «на веселее». Он скользнул равнодушным взглядом по женщинам и попытался открыть дверь. После неудачной попытки, он пару раз хлопнул ладонью по фанере, и не получив ответа, сноровисто обратной стороной вилки вскрыл замок. У меня в животе похолодело, по ногам шустро побежали потоки мочи. От страха я потеряла контроль и обоссалась так же как соседка.
Мужик скрылся в умывальнике. Было слышно, как он уронил в раковину вилки и пустил воду. По телу женщины пробежала дрожь, представляю, как она была разъяренна. Я еще крепче прижалась к ее ноге. Мать девочки дернулась в строну открытой двери, попыталась оттолкнуть нас от себя и, о чудо, я почувствовала липкую теплоту на своей руке. Пальцы сами нашли теплый, мокрый участок, там сквозь брюки на свободу побежала моча. Меня просто затрясло от возбуждения. Освободившись от наших объятий, женщина добралась до ближайшей двери и, с силой разъяренной пантеры, рванула ее на себя. Нашим глазам предстали стопка ведер, много швабр и запас туалетной бумаги. Вся эта куча полностью скрыла под собой унитаз. На сорванной двери жалобно болталась табличка «Ремонт». Видимо последние женские силы ушли на борьбу с дверью, теперь мать стояла и просто ссала в свои дорогие брюки. Наверное, она была из той породы, что
