пока надеть. Теперь такой вопрос — сколько вы можете выдержать?
— Выдержать — чего? — не сразу сообразила я.
— Воды! — подсказывает Илья, — Тебе же тут клизмы ставить будут!
— Три литра! — говорю первое пришедшее на ум и мысленно хватаюсь за голову...
— О! — удивляется Алекс, — Три литра — это довольно много для девушки вашей комплекции! Вы нам подходите!
Не сомневаюсь, лысый извращенец... Когда я буду корчится на этой кушетке с тремя литрами воды в животе, ты наверняка получишь от этого зрелища ни с чем не сравнимое удовольствие!
— Очень хорошо! Пробы начнутся примерно через час: Если хотите, можете погулять!
Очень гуманно с их стороны. Хотя немного странно, что никто до сих пор ни полусловом не обмолвился об условиях оплаты.
— А на будущее просьба — на период съемок поменьше кушайте и обязательно промывайте кишечник! Это очень важно.
— Как, а разве...
— Здесь — съемочная площадка. К приходу сюда внутри вас должно быть чисто! Это вопрос гигиены!
Хорошенькое дело — выходит, надо еще и дома клизмы себе ставить! Нет, ребята, завтра вы меня здесь точно не дождетесь: Честно говоря, вообще очень хочется сбежать из этого притона прямо сейчас, не дожидаясь, пока они примутся терзать мою бедную задницу. Но журналистский долг — прежде всего! Кстати, откуда все-таки у режиссера этот странный акцент?
— Хорошо. А можно я пока здесь побуду? Интересно посмотреть...
— Пожалуйста! Только не шумите...
— Буду сидеть тихо, как мышь!
Еще раз пристально оглядываюсь по сторонам, стараясь не пропустить ни одной детали обстановки этого гибрида больницы и камеры пыток. О пытках тут и впрямь напоминало многое: ремни, наручники, какие-то подозрительного вида инструменты... Даже наконечники для клизм, и те внушали страх: многие из них имели на конце странные надувные баллоны, а некоторые были такой толщины, что, по-моему, даже с вазелином не смогли бы влезть ни в одну человеческую задницу! Интересно, для кого они тогда предназначались? Для крупного рогатого скота, что ли? С одной из полок угрожающе свешивал гофрированный хобот старый армейский противогаз. Зачем им тут — вместе с целой кучей клизм, шлангов и наконечников — противогаз?! Ох и удружили вы мне, Антон Алексеевич, нечего сказать! На могилку-то хоть приходить будете?... Тут меня окликнули. Оборачиваюсь — ожидающие съемок девчата дружно машут мне руками.
— Эй, новенькая! Иди к нам!
Подхожу, присаживаюсь.
— Привет!
— Привет! — отвечает та, что была помладше и посимпатичнее, — Тоже сниматься хочешь? Киваю. Девочка мило улыбается.
— Как тебя зовут?
— Оля! — улыбаюсь в ответ я. — А тебя?
— Эрика!
— Красивое имя.
— Мне тоже нравится... А это — Кристина! Наша «звезда»!
Девушка постарше еще раз сдержанно помахала мне ручкой. Киваю ей в ответ.
— А я — Игорь!... — нахально пытается приобнять меня за плечи молодой человек в белом халате и очках, присаживаясь на соседний стул.
Я машинально отстраняюсь. Парень, как мне показалось, был немного смущен этим моим робким отпором, что не остается незамеченным девушками.
— Ты с ним поласковее! — смеется Эрика. — Если его разозлить — неделю после съемок за задницу держаться будешь...
— Это правда?
— Правда, детка! — щерится Игорь, принимаясь лапать меня теперь уже за коленку, — Меня лучше не злить! Обидно, если такая красивая попка пострадает...
Вот пошляк! К счастью, в это время его позвал к себе режиссер, и меня оставили в покое.
— Расскажи, пожалуйста, как здесь все... вообще... — шепотом прошу я Эрику, — Мне что-то страшно немного стало... Что они хоть со мной делать будут?
— То же, что и со всеми! — небрежно
