дичились, а потом оказалось, что втроём нам гораздо лучше.
Карл:
Как только Марк вернулся из клиники, мы переехали в Неваду. Я не хочу слышать больше ни о ком из родственников и знакомых. Я буду жить так, как мне хочется. Ни тётя Мэй-Глэдис, ни дядя Джейсон не окатят меня больше ледяным взглядом, не унизят презрительной улыбкой, не намекнут, что порода вырождается.
Если бы можно было, я бы увёз Марка и Бонни на необитаемый остров, где никто не мешал бы нам. Но жена и брат к этому не готовы.
Позавчера Бонни исчезла на целый день. Она же знает, как я не люблю таких отлучек. Потом Бонни ползала передо мной, плакала и клялась, что встретила школьную подругу. Я не позволю ей обманывать меня. Бонни слишком юна, слишком любит светские развлечения, слишком жива и кокетлива. Надеюсь, со временем это пройдёт, и она поймёт, что ей хорошо только со мной.
Марк не доставляет мне таких хлопот. Теперь, когда он ходит, сильно припадая на одну ногу, далеко он не уйдёт. Кроме того, я знаю Марка с рождения: он очень привязан ко мне, я могу быть в нём уверен. По-моему, брат любит Бонни, она умеет удовлетворить и меня и Марка. Теперь я уже не могу представить наш брак без кого-то из нас троих. Мы составляем прекрасный треугольник. А стол на трёх ножках, как известно, более устойчив, чем на двух.
Марк уже месяц учится в новом колледже. Это его личная инициатива. Брат всегда отличался любовью к знаниям. Вероятно, в этом есть и моя заслуга — я всегда заставлял его делать мои домашние задания. В колледже я изучал испанский, а Марк — французский, и бедный брат ночами сидел, обложенный словарями, и переводил тексты с незнакомого языка. За каждую ошибку, которую отмечал мой преподаватель, Марк отжимался от пола пять раз. Начинал он ужасно: три строчки текста в час, бессонные ночи, и сваливался замертво после физических упражнений. Зато, через полгода лучшего спортсмена и знатока испанского, чем Марк, в колледже не было.
Марк:
Ко мне не очень-то хорошо относятся в новом колледже — никогда не умел налаживать отношения со сверстниками. Брат был для меня всем: родителями, друзьями, любовником и даже частью меня, его воля управляет моими поступками. Единственное, где я находил точки соприкосновения с одноклассниками, это спортивные игры. Я обожаю баскетбол и бейсбол. Здесь, в Неваде, довольно сильная баскетбольная команда. Если бы я мог выйти на площадку, то сумел бы завоевать их уважение. Но сейчас я даже бегать не могу.
С девчонками проще. Они всегда сами проявляли инициативу, приглашали на свидание, присылали кассеты с любовными признаниями. А девчонки везде одинаковы. Вообще-то, большого дела мне до них нет, меня сильнее волнует насморк Бонни, чем то, будут со мной сегодня разговаривать в колледже или нет.
Всё-таки не понимаю, зачем мы переехали. Но так захотел Карл, а Бонни, по-моему, всё равно. Вчера Карл в первый раз назвал меня калекой. Я испытал такое сильное возбуждение, что кровь бросилась мне в лицо. Они с Бонни собирались на дискотеку. Карл подозвал меня и проговорил с сожалением:
— Ты не сможешь пойти с нами, Марк, не так ли? Ты ведь калека.
И сильно толкнул меня в грудь. Изуродованное колено не позволило мне устоять, и я свалился к ногам Карла.
— Ну вот, видишь, я был прав, — резюмировал брат, — танцы не для тебя.
И хотя мне вовсе не хотелось ехать на дискотеку, я почему-то стал упрашивать надменно улыбающихся Карла и Бонни взять меня. Наверное, потому, что чувствовал, что они этого ждали. И они, конечно же, согласились, потому что и не думали ехать без меня.
Карл говорит, что мы всегда должны быть вместе, так как мы — единое целое. ... Ещё он что-то говорил про стильность, про имидж, я уже не помню.
Бонни:
Мне кажется, Карл не доволен, что Марк так быстро выздоровел. Муж так увлечённо и заботливо выбирал инвалидную коляску, так любил катать Марка. А этот
