Мы только что побывали в душе. Побывали поодиночке — ты очень хотела пойти вместе, чтобы продолжить там наши игры, но я был против — давай-ка чуть-чуть отдохнем. Не надо спешить — у нас много времени.
Правда, когда я вышел, с полотенцем вокруг бедер, ты была очень недовольна и все пыталась сдернуть с меня это полотенце, и тебе это удалось, и ты снова целовала головку моего члена, причмокивая и облизываясь, и я снова наслаждался, и готов был кончить прямо на твои губы. Но остановил тебя — есть идея получше.
Пока ты ходила в душ, я приготовил вино и фрукты — надо же нам подкрепиться! Так с бокалами вина и встретил тебя — ты вышла такая посвежевшая, бодрая, улыбающаяся, обернутая полотенцем, с капельками воды на голых плечах.
Почему бы нам не выйти на лоджию? Воздух сегодня очень хорош. Конец мая — уже очень тепло, даже жарко, но нет еще летней удушающей жары — мое любимое время года. Нет, так и иди — с полотенцем.
Мы стоим у открытого окна лоджии и смотрим на город. Уже стемнело. Внизу гуляет народ — очень много народа. Горят фонари. Мы выключили свет в комнате, и теперь нас освещает только этот свет уличных фонарей. Где-то играет музыка.
Я стою сзади тебя, положив руки тебе на талию, и мягко целую твою шейку, ушки. Ты смеешься — тебе щекотно, когда мой язык блуждает по твоей ушной раковине, но ужасно приятно. Ты глядишь вниз и гадаешь, может ли кто-нибудь видеть нас?... Вряд ли — слишком высоко. А напротив нас нет жилых домов. Наверное, никто не видит. Хотя.
Ты прикрываешь глаза и отдаешься моим ласкам, представляя кого-то, кто наблюдает сейчас за нами. Тебя это начинает возбуждать, ты поворачиваешь голову, ища губами мои губы, одновременно шаря рукой у меня между ног. Я целую тебя, долго-долго. И когда ты, наконец, сжимаешь в руке мой член и начинаешь двигать кулачком по его стволу, я срываю с тебя полотенце!..
Качнулись твои груди, обретшие свободу, сильнее сжался твой кулак на моем члене, губы твои так впились в мой рот, что у меня зашлось дыхание.
Но когда мои руки легли на твои груди, когда пальцы мои заскользили по твоим соскам, а между своими ягодицами ты почувствовала горячую твердую головку, уже влажную и скользкую, ты подумала, что это уже чересчур, и чувство приличия (или какое-то другое чувство?) заставило тебя все-таки прекратить такое «бесстыдство» на глазах у всех.
Ты боишься, что кто-то видит твою голую грудь? Тогда склонись ниже, чтобы груди спрятались за рамой окна. Вот так.
Ты наклоняешься, чтобы прикрыться ограждением — к этому я и вел тебя. Потому что твоя попка при этом подалась ко мне и я вцепился в твои ягодицы, поглаживая их, разводя в стороны, двигая членом между бедер. О!... там опять влажно и горячо!..
: Так мы и стоим — я вгоняю в тебя свой отвердевший член, ударяясь животом в твои ягодицы, а ты, положив голову на одну руку, лежащую на подоконнике, другой рукой теребишь свой клитор. Внизу ходят люди, которые в любую минуту могут поднять взгляд вверх. Груди твои качаются в такт моим толчкам, возможность того, что кто-то может видеть это, безумно возбуждает нас обоих, и тебе уже хочется выпрямиться и показать наблюдателю, какие красивые — большие, твердые — у тебя соски.
Все это так сильно возбудило тебя, что кончила ты очень быстро, выгнув спину, вскрикнув, сжав мой член. И тут же мгновенно ослабла, медленно опускаясь на пол.
Я еле успел вынуть из тебя, иначе ты бы его сломала.
Но во мне еще кипит, и я подношу член к твоему лицу (ты тяжело дышишь, губы твои полураскрыты а глаза прикрыты), пару раз дергаю его, коснувшись твоих мягких губ и — А! — а-а... кончаю на твои губы. А ты судорожно с упоением слизываешь.
