меня на столешницу, прежде чем я успел хоть что-то сообразить. Я уверен, мы оба не ожидали этого. Но вот представьте себе картину... я сижу прямо перед Зинаидой Егоровной в одних плавках, сдвинутых наверх под мощным напором моего эрегированного члена, нацеленного прямо в лицо тещи. Немая сцена.
— Миша, ты свинья. Я сейчас позову Людмилу, пусть она все увидит.
— Позовите, мама. Интересно, что она о вас подумает. Наверно, подумает, что вы нашли замену своему пластмассовому грибку!
Зинаида Егоровна побагровела. Ее холеное лицо подергивалось, обильно напомаженные малиновые толстые губы кривились, пышная грудь ходила ходуном.
— Нашла, да?! Ах, нашла! Я тебе покажу, что я нашла!
Все дальнейшее кажется мне каким-то невероятным, фантастическим сном. Она дернула меня за бедра, и я, чтобы не упасть, уцепился ей в плечи. Зинаида Егоровна, держа меня на весу, прижала меня животом к буфету так что полностью оказалась между моих бедер, а мой член — соответственно между ее. В следующее мгновение я оказался сидящим на столешнице буфета с широко раздвинутыми ногами и с членом в том месте, где только что находился пластмассовый грибок.
Спина моя была прижата к шкафчику с полками. Я был ошеломлен.
— Кричать будешь, Мишенька? — Она приподнялась на цыпочках, повертела бедрами, чтобы сделать пребывание своего пленника более комфортным. Затем опустилась обратно, и я застонал от боли... мой член был изогнут и зажат в своей темнице. Я рефлекторно согнулся и прижался к своей теще. Крепко держа меня за бедра и дыша мне в ухо, она принялась меня трахать, другого слова я не подберу. — Трусов, значит, на ней не было — подумалось вдруг. — А вдруг Людка сейчас увидит? У нее дочь в соседней комнате, а она...
— Мишка, поросенок! Не одной Людке ведь... Я тоже... хочу... Тебе хорошо?
Тебя насилуют как женщину и еще спрашивают, хорошо ли! Хотя... почему-то мне это нравилось... было стыдно и фантастически необычно. Зинаида Егоровна двигала бедрами вперед-назад, изредка приподнимаясь на цыпочках, а я просунул ладонь между ее сдавленных лифчиком холмов, двигал и мял ее тяжелые полушария. — Почему у Людки нет таких? Одной рукой приходилось обнимать тещу за шею. В зад больно врезался острый край стола, член сдавлен и перекручен как в мясорубке. Зинаида Егоровна часто и тяжело дышит, глухо стонет, гладит мои бедра, запускает руку снизу мне в плавки, хватает за яйца, дергает на себя и от себя при каждом толчке. Мне удается вытащить из лифчика грудь богатырши, и я мну ее одной рукой.
В спальне зазвенел будильник! Заскрипела софа... Людка встает... Зинаида Егоровна стаскивает меня со столешницы, обхватывает ладонями мои ягодицы, раздвигает их... Я чувствую, как ее палец входит мне в задницу, я начинаю кончать... Она толкает меня за стол на табурет. Когда заглядывает Людка, теща уже достала с полки злополучную банку, а я, с открытым, как у придурка ртом и запихивая свой член обратно в плавки, продолжаю кончать.
... В тот день мы собирались переезжать к себе обратно. Людка проснулась раньше и отправилась в ванную. Я нежился в постели, а мой обуреваемый утренним наплывом гормонов член не давал мне уснуть. Мне вспоминалось наше недавнее приключение с Зинаидой Егоровной. Моя рука уже давно скользила вверх и вниз по стеблю члена, еще более вздувшегося при этих воспоминаниях. Внезапно раздался торопливый стук каблуков по полу, и в спальню буквально ворвалась моя теща. Она уже была одета перед уходом на работу и в своих сапогах на высоком каблуке. Не успел я и глазом моргнуть, как она сорвала с меня одеяло, и я предстал перед ней лежащим во всей красе и с вздыбившимся членом, зажатым в кулаке. То, что произошло дальше, было таким шоком, какого я никогда до этого не испытывал.
Зинаида Егоровна легко шагнула прямо ко мне на постель, покачнулась на жалобно заскрипевшей софе, и мои
