придвинулся ко мне и, слегка потянув за волосы, заставил меня опуститься на колени. Теперь его член был на уровне моих губ, уже припухших от поцелуев. Я чувствовала его запах, вновь заставивший меня задрожать.
— Не бойся, возьми его, — прошептал он, и голос его срывался. — Чувствуешь, какой твёрдый? Поцелуй его.
Я взяла член в руку, осторожно лизнула горячую головку, обхватила её губами, стала посасывать... что ещё делать-то? Что он сейчас чувствует? Тут вдруг мой спутник застонал, вновь взял меня за волосы и начал двигать мою голову, погружая твёрдый член с набухшими венами всё глубже мне в рот. Я взялась за ствол рукой, стала его слегка тереть, но он сжал мою руку крепче, показывая, как надо двигаться. Другой рукой я теребила его яйца, чувствуя, что они тоже напряжены. Мои зубы тёрлись о ствол члена, когда он выскальзывал у меня изо рта, я вновь ловила его губами и посасывала головку, отчего мой спутник слегка постанывал и ещё крепче вцеплялся мне в волосы.
Вдруг он поднял меня с колен, усадил на батарею (к счастью, тёплую, не горячую), раздвинул мои ноги и провёл влажным языком по набухшему, выпятившемуся вперёд клитору. Потом выпрямился, подался вперёд и ввёл влажную от слюны и собственных соков головку члена мне во влагалище. Я дёрнулась и только собиралась пискнуть, что я, собственно, первый раз... но не успела. Он подхватил меня руками под ягодицы, крепко сжал, отчего я расслабилась, и насадил меня на член, введя его глубоко и решительно, вызвав у меня перед глазами вспышку боли, сменившуюся ощущением наполненности этой твёрдой плотью до краёв, бесконечное удовлетворение близости с другим (другим ли?) человеком. А он замер на мгновение и начал медленно двигаться, придерживая меня руками за задницу. Его движения становились всё чаще и резче, член проникал всё глубже, причиняя мне необычайную, пронзительную и сладкую боль, от которой хотелось кричать и которой хотелось всё больше. Я только стонала сквозь зубы да вцеплялась пальцами ему в плечи, больше не пытаясь сдерживать свои ощущения. И, наконец, они перелились через край. Что-то внутри меня вдруг до предела сократилось, бёдра онемели, по спине прошла судорога и я почувствовала, что влагалище начало сильно, толчками сокращаться, словно засасывая в себя член, и он вдруг словно взорвался внутри меня! Но я уже ничего не могла с собой поделать, тело моё содрогалось в такт сокращениям влагалища, и спутник мой, навалившись на меня всем телом, тоже вздрагивал и глухо постанывал.
Наконец он отстранился от меня и прислонился рядом со мной к батарее. Некоторое время мы молча стояли так, переводя дух. По моему телу время от времени пробегали непроизвольные судороги, но они постепенно ослабевали. Наконец мы посмотрели друг на друга. Он улыбнулся, и в полутьме блеснули его белые зубы. Я, осмелев, провела рукой по его колючей щеке. Он задержал мою руку и поцеловал ладонь. Губы его были мягкие и влажные, а дыхание тёплым.
— Пора идти, — произнёс затем он, застегивая джинсы и поправляя рубашку.
Я по возможности привела в порядок юбку и кофточку. О трусиках можно было забыть.
— Ты готова? — спросил он, и, когда я кивнула, распахнул куртку, приглашая меня вновь прижаться к нему, чтоб не замёрзнуть в тёмной и холодной ноябрьской ночи в поисках родной девятиэтажки на этом бесконечном городском пустыре.
