психиатрии явилась через два дня. Опять пространно рассуждала о формировании половых извращений у различных типов человеческих личностей и перспективах их лечения. Следователь слушал, кивал головой, потом перевел разговор на нужную ему криминальную стезю. Девица закурила и после некоторого размышления сказала, что по её мнению, диктофонная запись очень важна, но это конец истории, а ведь по тексту чувствуется, что диктует на плёнку она давно. Нужны предыдущие записи. Следователь довольно усмехнулся — ему было чем её огорошить. Вчера в комнате за зеркалом был обнаружен маленький тайник со шкатулкой, органайзером и всё содержимое уже лежало у него в лотке стола. Они вместе стали рассматривать содержимое шкатулки: драгоценности, пачки с валютой, документы на квартиру, страховка и... четыре фирменных диска с отъявленной порнухой в стиле садо-мазо. На обложках размалёванные женщины в кожаной амуниции вытворяли с мужиками полный беспредел: пороли, мучили их тела, топтали, мочились и испражнялись на них. Крупным планом смаковались сцены крайней жестокости с кровавыми оргиями.
Девица равнодушно глянула на них, потом посмотрела на видео несколько фрагментов и покачала головой — обычная садомазохистская продукция, хотя и качественная. Тогда следователь вынул из лотка органайзер и извлёк два лазерных диска: один с копиями личных документов и фотографиями женщины с подполковником, второй — диктофонная запись её откровений. Девица аж засветилась. Следователь быстро сделал ей копии, хотя сам ещё их не слышал и отдал их под расписку на очередной психиатрический анализ. Она суетливо удалилась — было видно, что ей невтерпёж послушать начало истории.
Он включил запись с диска.
«Одиночество, собачье тоскливое чувство. Одиночество среди людей, которые мне не интересны. Соседи — конченные мещане и завистники. На работе женщины постарше зарылись в проблемы быта и своих детей, что помоложе изощряются в крутизне и покрыты язвами жаргона подворотни. Слушать противно. Лучшая подруга — дура и неудачница. Держу возле себя, чтобы было с кем иногда посидеть на кухне и составить мне компанию. Вот решила записать свои мысли, поговорить с достойным собеседником, то есть сама с собой».
Следователь удивился: голос был на редкость красивый, мелодичный с плавным и четким выговором слов. Он радикально отличался от того, что он слышал раньше, но это был один и той же женщины. Голос из ноутбука сквозил подавленностью, злобой и откровенным цинизмом. Этот же — можно слушать, наслаждаясь его красотой.
«Мне нравится моя должность — единственный юрист престижной фирмы, зарплата зама. Из четырех машин — одна закреплена за мной. Этого не имеют начальники отделов. Напрямую подчинена шефу. Шеф — профан в юридических вопросах, поэтому последнее слово за мной. Любая экспертиза документов — решение готовлю я. Но это — работа. А в личной жизни? Четыре года в разводе с этим ничтожеством. Одна. Замуж вышла не по любви и не по расчёту, повинуясь принципу стадности, — все замуж и я тоже. Обошлось без детей. Сначала после развода было ощущение легкости и свободы. Сейчас гнёт одиночества и однообразия. Работа и пустой дом. Любовников долго не задерживала. Всё — не то...»
Следователь подумал, что эти женские истории должна слушать женщина-следователь, но как ей подсунешь дело с тремя трупами? Придётся вникать в эти мыльные оперы, если хочешь найти ответы на вопросы. Он слушал монологи короткие и длинные, запоминающиеся и пустые.
«Весна сводит меня с ума. При виде классного мужика всю трясет, потею как шлюха в церкви на исповеди. Почему они так боятся красивых баб, а если она ещё и умна — тогда вообще карантинная зона вокруг. Им подавай смазливых, глупых мещанок, охотниц за деньгами и вялым сексом. Эти понятны и доступны. А я? Я ведь тайфун любви! Потому и одна. На
