потихоньку, потом сам поймешь. На каблучок Госпожи рабская сперма всегда хорошо идет!
— Спасибо, Госпожа!
Он стал осторожно массировать свой член, тихо мастурбировать с каблуком во рту, потом сильнее, сильнее. Он останавливался, переводил дух, снова брал каблук в рот и онанировал. Видя как раб подходит к завершающему этапу, Госпожа велела ему лечь себе под ноги, поперёк, один каблук, разметав его губы ввела в рот, второй — воткнулся в сосок. Он продолжил онанировать, обсасывая каблучок. По лицу Госпожи пробежала очаровательная улыбка: «Какие они всё таки потешные, эти мужчины, как они самозабвенно деградируют под ногами своего Кумира, как их по-собачьи преданные глаза при принудительной мастурбации постепенно туманятся, наливаясь животной похотью. Вот и этот уже забрызгал на себя спермой, глядя на неё с отчаянным обожанием. Прикажи ему сейчас сдохнуть — сдохнет с радостью. Ни одна жена не добьётся от мужа такого самоотрешающего обожания, если конечно, такое господство над мужчиной вообще нужно женщине!» Раб отстрелялся. Радостно и благодарно взглянул на неё. Госпожа наступила на лужу спермы на его животе, растерла её подошвой и дала ему, вылизать, потом ещё и ещё. Она наступала на его семя и вытирала подошву сапога об его язык, губы, щёки. Он лежал у неё под ногами жалкий и довольный.
— Сходи в ванную, там аптечка, приведи себя в порядок!
— Спасибо, Госпожа!
Крехтя и еле волоча ноги, он утопал в ванну и долго там возился с бинтами, мазями и пластырем.
«Он решил что всё закончилось!». — Усмехнулась Госпожа. — «Наивный мальчик! Я ещё не наигралась! Мои чудесные ножки любят не только мужское полонение и ласки, они ещё любят помучить рабов. Это так забавно! Недаром nail-art, перелившись во все цвета радуги, в итоге всё равно возвращается к красной гамме, цвету любви и крови. Вон какие рубины педикюра засверкают, если снять сапожки! Уравнение решено, корень извлечен, но я-то хочу и свой вкусный кусок откусить».
Он вернулся с обмотанным бинтами и пластырем задом, пластырь был на бедрах и спине, чувствовался запах мази. Наверное он намотал на себя все, что нашел в аптечке. Даже через промежность протянул бинты. Как тяжело раненный в попу боец. Но Госпожа его не пощадит! Густая аура женского садизма окутывала её. Ей хотелось заставить его, страдающего, страдать ещё и ещё. Она требовала себе его боли для наслаждения. Женский садизм особый атрибут Femdom"a. Он не сам по себе и не в нем самом. Если сравнить Женское Доминирование с картиной, то садизм, жажда боли и страданий маза — это рама картины, вроде можно без неё. Можно, конечно. Но без этого остова — картина превращается в тряпочку с изображением, каким бы прекрасным оно не было. Оно повиснет, провиснет, сомнется. Так, что хочешь реальный, а не муляжный Femdom — люби садисток!
— Собери это! — Её указательный пальчик с рубиновым ноготком указал на раздавленные очки.
Он остолбенел. Только-только ему стало полегче! Как ему наклоняться, напрягаться? У него же всё разъедется! Но её взгляд! Он зловещий и издевательский. Она специально заставляла его двигать рваными, кровоточащими частями тела. Она умышленно глумилась над его страданиями! Он был обречен на покорность и, неуклюже изгибаясь, дотянулся до пола и собрал оправу и куски стекол в руку.
— Ты здесь нагадил! — Её пальчик указал на пятна крови на полу, где его пороли, где он сидел у её ног. — Вытри за собой! Своими трусами!
— Слушаюсь, Госпожа!
Она снова издевалась. Он взял свои красивые модные трусики и, изловчившись, опустился на колени. Боль от движения была ужасной. Он тщательно стер пятна на полу.
— Намочи тряпку и протри снова! Неряха!
— Слушаюсь, Госпожа!
Он поднялся со стонами, сходил намочил трусы и вновь с гримасами опустился на пол, потер всё мокрой тряпкой. ... Он работал одной рукой, в
