Стояли холодные декабрьские дни. Близился конец первого полугодия, и моя педагогическая практика в одной из школ нашего города подходила к концу. Мои мучения в эти полтора месяца описывать не буду, скажу лишь, что даже поначалу казавшиеся симпатичными одинадцатиклассницы стали мне даже немного противны. Кроме приближавшейся свободы меня радовало и то, что конец полугодия сулил дать мне возможность маленькой мести тем малолетним придуркам, которые не давали мне спокойной жизни всю практику.
Итак, шел последний день сдачи задолжностей и исправления полугодовых оценок. За этот день я порядком попортил кровь всем, кто не воспринимал меня в серьез, взял пару магарычей и послал несколько полусумасшедших мамаш приходивших просить за своих отмороженных чад, в общем, плодотворно поработал и порядком запарился. Я уже отправил домой последних учеников и сидел в кабинете заканчивая оформление журнала, когда в кабинет постучались, подняв глаза я увидел в дверях одну из учениц, класса в котором я работал.
— Здравствуйте Валерий Константинович — проговорила она.
— Ну здравствуй — ответил я.
— С чем пришла.
Девушка, которую я до этого видел всего пару раз, и то мельком, прошла в кабинет и сходу стала, оправдываясь просить меня не ставить ей двойку в полугодии. Когда я сказал, что уже поздно, она стала упрашивать меня войти в ее положение и сделать исключение. Говорила, что у нее проблемы в семье и, что если она принесет двойку, ее жестоко накажут. Она говорила так убедительно и жалобно, что я оторвался от журнала и посмотрел на нее, с целью оценить, не врет ли она. То, что я увидел, было для меня весьма удивительно, в нескольких сантиметрах от меня стояла высокая стройная девушка с потрясающе выразительными зелеными глазами и аккуратными чертами лица, ее черные как смоль длинные волосы спадали на маленькие плечики и далее на грудь, которую рельефно облегала белая вязаная кофточка, было видно, что она единственное, что находится между телом и этими потрясающими волосами. Эта не слишком длинная кофта и джинсы стренч открывали моему взгляду идеально плоский живот, на котором было родимое пятно в виде звездочки или снежинки. Далее мой взгляд пустился ниже на ее бедра и ноги, которые идеально дополняли всю картину. Не знаю сколько времени я разглядывал эту картину, опомнившись я поднял взгляд и повнимательней посмотрел в ее глаза, они были едва заметно мокры, пышные не накрашенные губки слегка дрожали, ожидая моего ответа. Подумав немного и решив, что она не врет, я сказал — ну ладно давай посмотрим, что тут у нас — и потянулся к журналу.
— Фамилия — спросил я у девушки.
— Бобчинская Ольга — робко ответила она.
Посмотрев журнал я увидел, что она пропустила более трети занятий в полугодии и из оценок у нее только две двойки. Показав ей журнал я спросил — ну и как ты предлагаешь исправлять ситуацию?
Дрожащим голосом Оля сказала, что сделает все, что я скажу, так как она готова на все. Мне показался странным ее тон и слова, но я не придав им особого значения автоматически спросил, что она этим хочет сказать, ожидая в ответ услышать, что она может ответить мне на оценку. Посмотрев ей в глаза, я увидел в них какое-то странное выражение. Совершенно неожиданно для меня она подняла свои руки, прежде лежащие по швам, и начала расстегивать пуговицы своей вязаной кофты, не успел я опомнится, как все пуговицы кофты были расстегнуты, а полы распахнуты. Моему взору предстала слегка прикрытая черными волосами, средних размеров, но умопомрачительной формы со слегка вздернутыми вверх розовыми сосками упругая девичья грудь. Меня как будто заклинило, такого развития событий я не как не ожидал, минуты полторы я сидел в ступоре, уставившись на Олю. Первое о чем я подумал, когда эта способности ко мне вернулась, это не ждет ли за дверью ее
