следующей паре лучше не садиться. Он предложил либо оставить билет для меня в учебной части, либо зайти завтра вечером ... на репетицию и забрать самой.
Следующим вечером я пошла в актовый зал, где команда репетировала. Там были только Миша и пианист Серёжа — они разучивали песню. У Миши, кстати, помимо сногсшибательной внешности был ещё и потрясающий баритон — до сих пор мурашки по коже, как вспомню. Когда они закончили, Серёжа исчез, а Миша достал из рюкзака билет и поднял его высоко над головой. Минут пять мы поиграли в «а ну-ка, отними» (с учётом, что он на полметра выше, угадайте, кто выиграл), а потом Мише надоело надо мной издеваться. Взяв билет, я поднялась на цыпочки, чтоб в благодарность чмокнуть его в щёку, но он не стал нагибаться, поэтому мой поцелуй пришёлся куда-то в область шеи.
— Может, закроем дверь и попробуем ещё раз? — спросил Миша. Я согласилась, удивляясь такому быстрому развитию событий. Чтобы не пришлось совсем уж сильно наклоняться, Миша посадил меня на подоконник и стал целовать. Целовался он очень агрессивно и больно кусался. Наверное, Гале так нравилось. Я отстранила его и стала сама показывать, что надо не так. Миша понял очень быстро. Потом он, обжигая горячим дыханием, стал скользить губами по моей шее, а я пляшущими руками стала расстёгивать его рубашку и гладить по груди. Его руки гуляли у меня под свитером. Несмотря на то, что от окна дуло, стало жарко. Я спрыгнула с подоконника и за руку отвела его на сцену — там репетировали номер с падением и после этого не убрали мягкий мат.
Мы улеглись на него — Миша был сверху и мне нравилось ощущать, какой он большой и тяжёлый. По коридору кто-то шаркал, но нам было уже не до этого. Никак не получалось расстегнуть ремень на Мишиных джинсах — он был с какой-то хитрой пряжкой, но Миша мне не помогал: ему нравилось моя возня в паху — его ширинку просто разрывало изнутри. В это время его губы обрабатывали мою грудь. Это было ну очень приятно. Прежде чем в меня войти он раскинул мои руки и прижал их к мату.
— Так надо, — ответил он на мой вопросительный взгляд. Он двигался мучительно медленно, казалось, если сейчас не ускорится — я не выдержу и потеряю сознание.
— Быстрее, — попросила я, но он как будто не слышал.
Я стала подмахивать. Голова кружилась и в ушах звенело. Наконец он отпустил мои руки и, прижавшись ко мне, стал двигаться быстрее.
Кончили мы одновременно.
— Судя по тому, как ты исцарапала мне спину, тебе понравилось, — улыбнулся Миша.
Я стала извиняться, но он засмеялся — мол, да ладно, мне и самому было очень хорошо и стал целовать мне руки и благодарить. Совсем как Женя...
История продолжения не имела: оказалось, что он один раз не смог с Галей и, испугавшись импотенции, использовал меня как лекарство. Я не в обиде. Всё равно я бы не смогла долго поддерживать отношения с молодым человеком, на которого вешается столько девиц.
История третья. Александр.
С Александром меня познакомила подруга Катюша. У них были запутанные отношения: начинались вроде бы как влюблённость, а потом ни во что большее не перетекли, но и отпускать друг друга они не торопились. Александр был актёром, даже имел звание заслуженного артиста, но широкая публика его не знала, и он по этому случаю очень любил предаваться рефлексии: ну вот, сорок три года (теперь ясно, почему Александр, а не Саша?), а такой весь одинокий и покинутый (с женой он развёлся лет десять назад) и периодически уходил в запой. При этом был феноменально светлым человеком. Смешно. А через неделю после выхода из запоя он переставал быть похожим на пожилого сенбернара и становился фантастически красивым. Катюша описывала его как «фактурного мужчину» и лучшего описания, честное слово, не подобрать. Изначально я не воспринимала Александра как мужчину, потому что он был ровесником моего отца и
