A вот о клизме у меня сохранилось очень яркое воспоминание. Тогда мне было 13, а моей сестре Оксане — 17 лет. Однажды она здорово нагрубила маме. Та как-то странно промолчала в ответ, но вечером вдруг достала с антресолей огромную резиновую грушу оранжевого цвета с длинным чёрным наконечником. С этим монстром мне, слава богу, ещё не довелось познакомиться поближе. Мама пошла в ванную и принялась шумно промывать клизменное устройство. Я заметил, как Оксана тревожно поглядывала на неё. Смешно было наблюдать, как моя сестра, высокая статная блондинка с развитыми формами, предмет воздыханий множества её друзей, как-то растерянно бродит по комнате.
Наконец мама выплыла из ванной, держа в руках блестящий от воды резиновый сосуд. « Готовься, Оксана «, тон её не предполагал возражений, а потом вдруг подошла ко мне и вручила холодный клистир. « Помогать будешь, а то мне одной не управиться...»
— Мама, пожалуйста! Не надо! — испуганно вскрикнула сестрица, забывая про всякую гордость. — А ты иди отсюда!
Мама молча пошла на кухню застилать клеёнкой маленький диванчик, на котором обычно спали гости. Потом поставила рядом табуретку и небольшое пластиковое ведро с холодной мыльной водой...
— Мама... только без него! Я умру! — взмолилась сестрица уже каким-то задушенным голосом.
— Будешь знать как язык распускать! А ну, раздевайся и ложись. Быстро!
Сердце у меня застучало, как пулемёт... Сейчас я близко увижу всё во всех подробностях!
Оксана стояла красная, как помидор. Руки у неё дрожали, и она никак не могла справиться с тесёмками халата... Мама тем временем принесла баночку с вазелином и начала смазывать наконечник. Оксана сняла халат и стояла спиной, обхватив сиськи руками. На ней оставались лишь добротные советские трусы, заботливо скрывающие тело.
— Мамочка... я не могу. Пусть он выйдет!
— «Мамочка»! Чего краснеешь-то? Грубить — не краснела! Быстро, а то ещё и выпорю!
Мы знали крутой мамин нрав. Года три назад она действительно крепко выпорола дочь.
— Ну, не упрямься, — как-то неожиданно ласково сказала мама. Клизма — это очень полезно и очень... стыдно... при всех. Но тут уж ничего не поделаешь. Спускай трусы на пол и иди ложись на левый бок.
И вот сопротивление сломлено. Оксана обречённо стянула трусы до колен и нерешительно остановилась, она стояла передо мной, сияя пышной белой попой. От стыда даже спина у неё стала пунцовой. Затем она быстро засеменила к дивану. Огромные шары ягодиц плавно перекатывались под нежной кожей. Крупные стоячие сиськи мелко вздрагивали. Оксана легла на левый бок, слегка подогнув ноги, но мама нетерпеливо шлёпнула её по попе ладонью.
— Сильнее подтягивай! Колени — к сисям...
Девушка подчинилась. Я подошёл вплотную и стал рассматривать её срам, вывернутый, как на витрине, для всеобщего обозрения. Честно говоря, мне не очень понравились большие влажные красные половые губы, а вот маленький тёмный анус смотрелся очень аппетитно. Мама взяла вазелина на указательный палец и смазала тёмную норку в окружении мелких пупырышек. «Очко» вздрогнуло и слегка втянулось от холодного прикосновения. Казалось, что широкая, белая и упругая попа моей сестры — это какое-то отдельное живое существо, которое сейчас будут насильно кормить...
И вот мама пальцами левой руки сильней растянула ягодицы, а правой быстро вставила грушу Оксане в зад до самого упора. От неожиданности сестрица охнула.
Затем начала сжимать грушу. Оксана громко крякнула и дёрнула коленями. Влив всю порцию, мама вынула наконечник. Мама подмигнула мне. «Сейчас будут трели соловья... Алябьев» — загадочно произнесла она, и вдруг вставила пустую грушу в попу дочери, сдавила... Раздался жуткий утробный звук — это воздух пошёл внутрь. «А-а-а!! — уже вовсю заорала Оксана, — Больно!» Но в ответ снова зарычала груша. Потом
