бессмысленной! Ленка, в коридоре что-то тихо и быстро говорила. Я услышал только слово «муж». Вероятно, она сказала «муж дома». Муж — это, стало быть, я. Так она меня теперь называет. Не по имени, нет — муж! Это значит, нелюбимый, надоевший до чертиков, занудный мужчина, с которым она вынуждена — такова уж бабья доля — делить кров и постель. Вот, что такое в устах женщины — муж. Ленка вернулась пунцовая от стыда. Конечно — бугай-любовник приходит прямо домой, даже не думая, что дома может быть муж. Если и дальше делать вид, что я ничего не понимаю, нужно было спросить: кто приходил, зачем... но я сидел, как замороженный. Вернувшееся на сегодняшний вечер счастье, было растоптано грязными башмаками реальности. Ленка несмело коснулась пальцем клавиатуры, поправила коврик для мыши. Молчание становилось невыносимым.
— Это больше не повторится, — она сказала так тихо, что я скорее прочел по губам, нежели расслышал.
— Лена... Как ты могла? — вот и кончилась наша игра в «ничего не вижу, ничего не слышу».
— Я... не знаю... Не понимаю... — она заплакала навзрыд, как обиженный ребенок и мне пришлось обнять ее за плечи.
Ленка повернулась и прижалась ко мне вздрагивающим телом. Я гладил ее волосы, целовал заплаканные щеки. В этот вечер у нас был секс. Кончилось мое вынужденное воздержание. В постели Ленка вела себя скованно и совсем не походила на ту, прежнюю Ленуську, изводящую меня страстными ласками. Возможно, мне это показалось, но, по-моему, она сымитировала оргазм, чтобы показать, что у нас все по-прежнему. На душе у меня было тяжело и неспокойно. Однако, наутро мы оба проснулись в хорошем настроении. Утром все проблемы кажутся пустяками, тогда как вечером, они могут свести с ума. Сразу после завтрака мы опять сели за компьютер. И вновь, как и вчера, к нам вернулось прежнее единение. Забыв — почти забыв — обо всем, мы увлеченно бродили по сайтам, подписывались на почтовые рассылки. Внезапно, Ленка натянуто улыбнулась:
— Я только что вспомнила — нас пригласили на день рождения! У Евгения Павловича, нашего шефа, юбилей — пятьдесят лет. Он мне сказал, чтобы я обязательно пришла с мужем.
Честно говоря, мне совсем не хотелось тащиться на вечеринку, где незнакомые люди будут пить, неумело танцевать и обжиматься по углам. Но делать было нечего — пришлось согласиться. День пролетел незаметно, и к вечеру мы стали собираться. Я с неприятным удивлением заметил, что моя жена надела самую короткую юбку, какую я на ней только видел, и чулки с пажиками. Стоило ей слегка нагнуться — картина открывалась захватывающая. Но в том и беда, что картины эти она собиралась демонстрировать не мне, а всем тем, кто соберется на юбилее шефа. Еще одним ударом стала ее, до неприличия, прозрачная блузка. Бюстгальтер Ленка не надела и выглядела почти как на пляже, где загорают топлес.
— Э... Лена, — смущенно начал я, — ты не думаешь, что уж... слишком все открыто?
— Ну и что? — жена посмотрела с некоторым вызовом, — там все так будут выглядеть! Насмотришься!
— Да мне, в общем, никого и не надо, кроме тебя... Ни смотреть, ни...
Ленка промолчала. Я надел строгий костюм с ярким галстуком. Галстук выбрала жена, и я чувствовал себя идиотом. Сам я повязал бы более скромный — в тон костюму. Но пришлось согласиться — супруга была категорична. Поехали на ... такси: сидеть на юбилее трезвенником, повторяя глупую фразу «за рулем» — всегда было выше моих сил. Шеф жил в просторном двухэтажном коттедже, обнесенном трехметровой оградой. Откуда-то из-за кирпичного сарая раздавался лай трех-четырех собак, а у ворот дежурили мрачного вида охранники. Гостей встречала жена шефа — перезрелая особа, молодящаяся из последних сил. Она обладала длинным носом и очень подвижным лицом. Если актрисе Ани Жирардо приклеить больший нос — вот
