продолжать в том же духе мы уже не могли.
========================================================================
— Не здесь, — услышал я шёпот.
Перешагнув через меня (теперь она уже специально проехалась по моему бедру своей пылающей розой), моя подруга на мгновение выпрямилась рядом с полкой во весь рост. Её обнажённые бёдра тускло поблёскивали во мраке вагона: Быстрым движением натянув на себя юбку и поправив разорванный лифчик, она поманила меня в коридор.
Я поспешил за ней, кое-как на ходу запахивая растерзанные штаны.
Спотыкаясь о расставленные повсюду котомки и ящики, мы пробрались в тамбур.
Местечко, надо сказать, было ещё то — табачный дым, вонь и прочие удовольствия.
Хорошо ещё мы не могли видеть в темноте всего, что творилось вокруг. Однако привередничать не приходилось — больше идти было некуда.
Едва прикрыв за собой дверь, мы снова бросились в объятия друг друга, даже не подумав подстраховаться на случай, если кто-то войдёт. Прижав Сетку к стене, я одним движением вскинул вверх её юбку. Мои пальцы впились в её обнажённые ягодицы, терзая, комкая их,
притягивая к себе. Она судорожно припала к моим губам. Её рука скользнула по моей спине, забралась под выпущенную наружу рубашку. Вторая рука спустилась пониже и, освободив мой член, направила его промеж распахнутых ног в сгорающую в ожидании розу. Обхватив меня ногами, амазонка со стоном откинулась назад, на стену, и принялась ожесточённо крутить задом, насаживаясь на член глубже и глубже. Наконец, поглотив его практически до основания, она закачалась на нём из стороны в сторону, кряхтя и повизгивая от наслаждения.
С треском, рванув блузку, я сорвал с Цветика лифчик и уткнулся лицом в её груди, целуя их, покусывая соски. По мере того как меня начинало забирать всё больше и больше, я окончательно терял над собой всякий контроль и вскоре уже кромсал эти нежные полушария не хуже любого хищника. Мял их, словно тряпку и кусал, кусал до крови. Света, глуша крик, впилась зубами в моё плечо. Её зад двигался всё быстрее и быстрее. Наконец всё было позади. Я спустил так, что по полу бежал ручей, а она, с вздохом и тяжелым сопением разжав плотное кольцо ног вкруг моих бёдер, изнеможённо соскользнула на пол. Я придержал её и некоторое время держал на руках. Некоторое время она так и висела на руках, не в силах выпрямиться. Наклонившись к ней, я покрывал её лицо, глаза, шею, тело бесчисленными благодарственными поцелуями. Постепенно Кизильчук оживала. А, ожив, начала собирать вокруг клочья того, что когда-то было её одеждой. Только сейчас я обратил внимание, что мы оба стоим в тамбуре практически голые. Вот была бы потеха, если кто-нибудь забрёл бы сюда в этот момент! От нечего делать я тоже начать облачаться в какое-то рваньё.: Когда с этим было покончено, мы попытались благоразумно вернуться на свои места, но, столкнувшись у двери, опять оказались в объятиях друг друга. Это было какое-то безумие!...
================================================================
Первой пришла в себя она. Осторожно отстранившись, она шепнула мне на ухо:
— Извини, мне надо сделать кое-какие дела.
И шмыгнула мимо меня в туалет. Услышав звук закрывающегося замка, я совсем было приготовился у туалета и заночевать, как дверь отворилась, и послышался жалобный голос:
— Здесь такие дурацкие краны! У меня ничего не получается Серёж помоги!
— Давай помогу, — живо, словно всегда готовый пионер, поспешил откликнуться я.
Пропустив меня внутрь благо хоть туалет был большой как купе, снова заперла дверь на замок. Задрав юбку до пояса и подоткнув подол, широко расставив ноги в стороны, она приготовилась принимать «водные процедуры». Я усиленно пытался не обращать внимания на её позу и не думать о том, что ниже пояса моя подруга опять совершенно голая. Пытаясь оправдать оказанное мне доверие, я с истинно пионерским усердием снова и снова отжимал
