«таинству» мастурбации, но был решительно остановлен.
— Что у тебя Дамы Сердца нет что ли? Давай сюда свое сокровище.
Минет закончился в бокал. Потом был брудершафт и расставание.
Еще запомнился один инцидент. Как-то, расчувствовавшись, она сказала мне, что хочет чтобы я был у неё первым. Я обалдел, но не желая обидеть её порыв, намекнул, что даже по спортлагерю, я в лучшем случае — в втором десятке. Я её не упрекаю, но делать из меня дурака не красиво.
— А ты и впрямь не умный! У меня анально никого не было. Я там девственница.
Я смотрел в её красивые зелёные глаза. А может и правда?
Я сознался, что тоже не имел этого. Решено было устраннть эту проблему. Но это было кошмаром. Мы приготовились, но то было больно мне, то ей. То всё срывалось, что мы только не придумывали, чем не смазывали. Все не получалось. Когда все же он вошел на половину, и я чуть подвигал, она выдернулась и убежала в туалет. Через некоторое время она появилась, смеясь над собой и мной.
— Извини, конечно, но от этой экзекуции так захотелось по большому, что сил терпеть не было. Зато я теперь чистенькая и проспринцована ромашкой. Так что продолжим.
Всё таки её бесстыдная непосредственность очаровывала!
И мы продолжили. Мы достигли результата.
— Так, теперь твое имя навечно вписано золотыми буквами в историю моей попочки. Но если честно, мне не понравилось. Так, что не будем дальше практиковать эту армянскую технику, ладно?
Я согласился. Всё таки киска — это киска, кисуля! Гораздо позже я понял, что анус — это совершенно другой сексуальный орган и требует совершенно другого подхода.
Однажды после долгих экзаменов я смог вырваться к ней. Родители были дома. Она была дома в длинном тёплом халате и когда мы зашли к ней в комнату распахнула его. Её лобок был обрит! Он был чуть припухший после бритья и лоснился от крема.
— Нравится?
— Зачем ты это сделала? — Спросил я недоуменно. Бритые лобки раньше я видел на фотках только у порнозвёзд.
— Дело было вечером, делать было нечего! Хочешь меня?
— Конечно, но дай хоть привыкну. — И я стал его тихонько поглаживать, потом несколько раз поцеловал тонкую чуть воспалённую кожу.
— Родители дома. К нам не зайдут. Но надо по тихому. Форма «шестьдесят девять», я — в кресле, а ты стой рядом, сбоку, расстегни ширинку и нагибайся ко мне между ног. Держись за подлокотник. Вот учебник рядом положим — если что, учимся!
Золотые студенческие годы! Какие только ухищрения не придумывались!
Когда мы прощались. Она подала мне полиэтиленовый пакетик. На донышке — рыжеватый пушок.
— Вот перед бритьем обстригла себя для тебя. Можешь наклеить пинцетиком по одной ресничке на красивую ленточку и носить!
— Нет лучше на репродукцию Дали, нашу любимую с тиграми, летящими на девушку, выложу треугольничком.
— Тоже вариант!
Так я и сделал. Маленький рыжеватый треугольный пушок в углу картинки.
После осмотра она спросила:
— На что клеил, надеюсь не на «Момент»?
— На ПВА. Он прозрачный и не деформирует фактуру!
— Правильно! Только учти, ПВА — невлагостойкий и придется периодически подклеивать.
И она озорно засмеялась!
