любая другая девушка, то все так и случилось. Но было очевидно, что нелепый эксперимент, на который он пошел по незнанию женской натуры, теперь грозил ему потерять любимую работу, друзей, любимого и оказаться под следствием. А завершалась история совсем не по театральному — наказание за изнасилование с изоляцией от общества и мутная дальнейшая перспектива. Или другой вариант — жизнь на Украине, женитьба на полусумасшедшей дурочке. Вот уж действительно... «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте»...
Скандалы с господином Филиппом Киркоровым и Ириной Ароян раздутые в прессе доказывают, что «артистические» капризы и выходки общество не прощало и прощать не собирается. Филипп оскорбил девушку, публика ... могла бы простить, но она не простила. Тем не менее, Киркоров отделался лишь штрафом и ужаленным самолюбием, но что ожидало Димку без денег, без влиятельных людей, неизвестно. Ситуация была совсем непростая.
Время летело, оставляя Диму наедине с печальными мыслями. Он был раздавлен таким поворотом событий. Бежать позорно в Москву без объяснения причин, означало сорвать два спектакля. Подобные выходки в театре не прощаются и в этом случае, ему грозило бы увольнение. А что сказать коллегам? Что придумать? Дима не привык решать проблемы самостоятельно. Этим мы всегда занимались вместе. Так ситуация как бы упрощалась. Недаром же говорится, «беда, разделенная пополам — полбеды». Но здесь Дима оказался в заложниках у собственной глупости и слабости. Он сидел в номере и смотрел в одну точку не в силах ничего придумать, прокручивал в голове различные варианты выхода из сложившегося положения. До спектакля оставалось чуть более четырех часов. Но ничего не мог придумать, его словно обухом по голове огрели... мысли путались, таяли и гасли. Выносить сор из избы в труппу он не мог, еще неизвестно, чем бы обернулась для него такая «слава». Перебрав все варианты, Дима снял трубку и набрал номер моего телефона.
— Алло.
— Это Дима, привет!
— Привет, Димуль.
— Как ты там?
— Плохо, у меня дурные новости.
— Что случилось, малыш?
— Я тебе изменил с бабой, она собирается на меня заявление писать.
— Кончай шутить?
— Я не шучу.
— Я тебе не верю, не разыгрывай меня.
— Да, говорю же тебе, все правда. Помнишь, я говорил про эксперимент.
— Помню.
— Ну, вот с ней и экспериментировал.
— Я же тебе говорил, предупреждал, просил.
— Кто она?
— Не знаю, малолетка местная.
— Ты полный идиот, придурок...
— Я знаю, но об этом позже... Что мне делать? Времени мне дала три часа, а потом собралась к ментам идти.
— А если ей денег дать, откупиться?
— Не, отказывается, чокнутая она, театралка на всю голову, денег не берет.
— У каждого своя цена, может мало ей предлагаешь?
— Она замуж хочет. Это ее условие, говорю же чокнутая она.
— Это не она, это ты, Дима, полный кретин. Тебя же по судам затаскают за такие дела?
— Не сыпь мне соль на рану, мне и так хреново.
— А кто тебя за член тянул, тебе разве было плохо со мной, чего тебе не хватало.
— Прости меня, Сашенька, я подонок, скотина, мне плохо, не знаю, что теперь будет?
— Ты кому-нибудь говорил об этом?
— Нет.
— Никому ничего не говори, с бабой этой мы сами разберемся. Ты где сейчас?
— Во Львове.
— Занесло же вас, где встретимся?
— В театре драмы вечером, как прилетишь, дуй туда, я там буду. С гостиницы завтра утром съезжаем...
— Ладно, постараюсь завтра прилететь. Давай, держись. Пока.
— Пока.
Я положил трубку, опустил голову. Горькие слезы предательски потекли по щекам. Гнев, ненависть, нелепость и глупость самой ситуации говорили сами за себя, душили чувства, я
