сильней и сильней по мере того, как усиливалось дыхание Саши. Потихоньку он начал стонать, приговаривая... «Да, Вовочка! Еще, еще, давай еще!» Его сбивающийся голос возбуждал меня все сильней и сильней. Его руки начали лихорадочно блуждать по моим плечам, шее, голове, доставляя мне еще большее удовольствие. «Да, Вовочка, милый мой, еще, двигай еще!» Слово «милый» в его устах прозвучал настолько нежно и приятно, что мне захотелось сделать ему еще приятней, и я стал еще яростней тереться грудью и двигать руками по стволу. Перед моими глазами маячила увеличившаяся до невероятных размеров пунцовая головка, то скрываемая снизу кожицей, то открываемая полностью и придавливаемая вниз, когда уздечка натягивалась. Я переместил большой палец руки и стал слегка касаться уздечки, когда руки шли вверх. Саша начал вздрагивать в этот момент. Я подумал, что ему так приятней и усилил нажим. «Ой, Вовочка, так больно насухо!» Саша слегка отстранил мои руки от члена и я увидел, что кожица возле головки, где я сжимал руками, слегка покраснела. «Извини!» Мне стало неловко оттого, что я своим неумением испортил ему весь кайф, и мне захотелось искупить свою вину, решив исправить положение... «Саша, как мне нужно делать, чтобы тебе было приятно?» Он внимательно посмотрел в мои глаза и, слегка заминаясь, сказал... «Ты действительно хочешь мне помочь кончить?» Я кивнул. Тогда он, глядя мне в глаза, нежно провел рукой по моей щеке и сказал... «Пососи его!» Я замер в раздумье. Среди пацанов часто ходили разговоры о вафлистках или хуесосках, т. е. женщинах, которые сосали члены. Отношение к ним всегда было осуждающее. А здесь я?! Заметив мою задумчивость, Саша понял, что в моей душе происходит борьба, и решил склонить исход в ту сторону, которая ему сейчас была так необходима... «Да ты не бойся, я никому не расскажу, никто не узнает. И тем более в ванной ты мне пообещал сделать все, что я попрошу». Я попытался ухватиться за соломинку... «Я не умею». Саша, поняв, что бой выигран, быстро заговорил, поглаживая мою голову... «Ты просто делай, как я тебе буду говорить. Не бойся, все будет хорошо». При этом его руки стали настойчиво прижимать мою голову к своему животу. Я не сильно сопротивлялся и вот уже мое лицо в нескольких сантиметрах от вздрагивающего члена. Я никак не мог решиться на последний шаг, но Саша, настойчиво продолжая придавливать мою голову, прошептал... «Поцелуй его!» Я вздохнул и, ломая последний барьер сомнения, прикоснулся губами к стволу. Прикосновение губ к гладкой теплой коже было приятно. Что-то необычное и запретное, что я сейчас делал, возбудило меня, и я уже более активно начал целовать этот упругий и нежный орган, постепенно спускаясь вниз. Когда я дошел до основания, волосики стали приятно щекотать подбородок. Вспоминая как мне было приятно тереться о них грудью, я решил попробовать сделать то же самое лицом, и, задержав дыхание, провел щекой по яичкам, ощущая пух волосиков и шершавость кожи. Саша глубоко вздохнул и с силой прижал мое лицо в эти нежные кучерявые заросли и срывающимся голосом попросил... «Вовочка, полижи мне яйца». Я осторожно высунул язык и самым его кончиком стал гладить кожу, содержащую эти прелестные шарики. Ощущения были очень приятны и я стал сильнее высовывать язык облизывать полностью то одно яичко, то другое. Саша застонал... «О, здорово! Как это приятно, как у тебя хорошо получается! Еще, еще!» Он держал мою голову уже двумя руками и направлял мое лицо. Я, подчиняясь его движениям, старательно вылизывал то правое яичко, то левое. Саша увеличил амплитуду движений, и я начал лизать от самого низа мошонки до основания члена, где уже заканчивались волосики. Саша стонал все сильней и с придыханием повторял... «Еще, еще, Вовочка!» Мне так нравился его шепот, что мне, захотевши сделать ему еще приятней, высунул язык еще сильней, провел несколько раз полностью снизу, насколько мне хватило
